Позади нас раздается громкий треск, и я подпрыгиваю, оглядываясь через плечо. Сойер обвивает пальцами мое запястье и прижимается ко мне.

– Эй?! – кричу я, пробираясь к концу моста. Тут раздается еще один треск. Словно шаги. Сойер тянет меня за запястье, заставляя двигаться быстрее.

– Наверное, это животное, – говорит он.

– Возможно. – Но я в это не верю. – Только животные не издают таких звуков при передвижении. Нам нужно достать диктофон.

* * *

Сойер знает, как развести огонь, и я впечатлена. Он говорил, что в машине остались вещи с летнего похода с друзьями, но разжечь костер без специальной смеси не так просто. Он пошел собирать хворост и щепки для растопки. Я не стала говорить, что Джесси научил меня разводить костер еще до того, как мне исполнилось пятнадцать. Хотела посмотреть, добьется ли Сойер успеха, и, не изменяя себе, он снова меня удивил.

Сейчас он около костра изучает камеру, которую отбросил, когда спрыгнул со скалы вслед за мной. Она не выглядит разбитой, и я испытываю облегчение, когда он направляет объектив на огонь, и мелькает вспышка.

– Как думаешь, законно ли разводить костер возле крытого моста? – спрашиваю я.

Мы находимся не совсем рядом с ним, а ближе к припаркованной машине, на окраине леса.

– Может быть и нет, но ты же никому не расскажешь?

– Нет.

Я немного разочарована, потому что задавала вопросы в диктофон в течение последнего получаса, но, когда воспроизвела звук, ни один призрак не заговорил со мной.

Возвращаюсь на мостик и захожу внутрь. Сойер наблюдает за мной от костра. Его серьезное выражение лица говорит мне, что он в любой момент готов вскочить на ноги и снова спасти меня от реки, если возникнет такая необходимость. Он подносит камеру к своему лицу и делает еще один мой снимок.

Я снова включаю диктофон и говорю:

– Как тебя зовут? – Молчу, давая призраку время ответить, а потом спрашиваю. – А те двое подростков, которые упали в реку на своей машине, тоже здесь?

Снова тишина, а потом я выключаю диктофон. Все еще мокрая после нашего дикого спуска с холма в воду, я дрожу от прохладного ночного воздуха. Возвращаюсь к костру и сажусь рядом с Сойером, чтобы наблюдать за мостом. Надеюсь, мы увидим призрачные фары.

– Как ты это сделал? – спрашиваю я, потому что не могу перестать проигрывать в голове то, что произошло. – Как смог оставаться спокойным и так ясно мыслить?

– Ну, не знаю, – Сойер пытается поправить свою все еще влажную рубашку и, когда у него не выходит, срывает ее через голову.

Мои щеки начинают пылать при виде его груди – его очень, очень красивой мускулистой груди. Я запускаю пальцы в волосы, чтобы попробовать высушить кудри и отвлечься. И все же мой взгляд снова возвращается к нему.

Хватит. Мои друзья в хорошей форме. Лео в хорошей форме. Я все время вижу их без рубашек. В этом нет ничего нового. Это всего лишь парень. Парень, который назвал меня странной. Парень, который игнорировал меня в течение многих лет… парень, которому я пишу каждый день. Не только переписываюсь с ним ежедневно, но и с нетерпением жду флирта. Парень, который заставляет меня смеяться, даже когда у меня болит голова. Парень, который, кажется, специально заставляет меня смеяться, когда мне больно.

Парень, который смотрит мне в глаза, будто я единственный человек в комнате, а не на мой череп, пытаясь понять, что со мной не так. Парень, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою.

Но это не имеет никакого отношения к тому, как я смотрю на него, пока он вешает свою рубашку на ветку дерева. Меня завораживает, как перекатываются мышцы его спины, когда он тянется вверх, и каждое движение говорит, что его тело великолепно.

Наверное, я ударилась головой и получила сотрясение мозга. Должно быть, именно это и случилось. И все же я не отвожу взгляда. Даже когда Сойер поворачивается и ловит меня с открытым ртом. Он поднимает бровь, и эта самоуверенная кривая усмешка становится еще шире. Боже, помоги мне, я улыбаюсь вместе с ним.

– Чем могу служить? – насмешливо спрашивает он.

– Ты должен знать, что красивый, – говорю я. – И я точно знаю, что не первая говорю это тебе.

– Возможно. Но мне нравится, что ты это говоришь.

Я откровенно закатываю глаза.

– Потому что тебе нравится внимание.

– Нет, потому что это ты. – Его ухмылка из дерзкой превращается в очаровательную.

Тепло растекается в груди, и бабочки бьют крыльями о грудную клетку.

Сойер снова садится рядом со мной, на этот раз ближе. Так близко, что, когда он выдыхает, его рука касается моей, и я едва могу дышать от этого странного нарастающего возбуждения.

Мы смотрим на пляшущее в ночи пламя и наблюдаем, как тлеющие угольки устремляются к звездам. Повисает молчание, но оно не кажется неловким. На самом деле мне так уютно, что я не хочу, чтобы это закончилось.

Чувствую щекочущее прикосновение у сгиба локтя, и мой пульс резко подскакивает: Сойер медленно обводит пальцем веснушку на моей коже.

– Похоже на крошечного котенка, – бормочет он.

Я смеюсь, потому что так оно и есть. Он снова топчется на месте, и я жалею, что у меня не хватает смелости посмотреть на него и угадать, о чем он думает. Чтобы убедиться, что он находит меня такой же привлекательной, как я – его. Но вместо этого я просто смотрю на свою руку.

Что бы я сделала, если бы в его голубых глазах было такое же затаенное желание? Поцеловала бы его. Шепот на ухо, ласковое прикосновение к коже. Желание, надежда, искушение. Боже милостивый, целовать Сойера Сазерленда. Держу пари, он отлично целуется.

– Не знала, что в веснушке можно увидеть образ, – говорю я, и мой голос звучит мягче, чем обычно.

– Конечно можно. Хочешь, чтобы я расшифровал еще что-нибудь на тебе?

На этот раз я смеюсь громче, а он играет бровями.

– Ты забавный.

– Ты тоже. Мне нравится быть рядом с тобой, Вероника. Очень.

И мне.

– Если хочешь, можешь называть меня Ви. Так меня зовут друзья.

Он переводит взгляд на мои губы.

– Могу, но мне нравится Вероника. Это имя тебе подходит.

Я краснею, он замечает это, и мы отворачиваемся, словно неуверенные школьники на танцах.

Сойер прочищает горло:

– К тому же я не хочу звать тебя так же, как все остальные.

Я набираюсь смелости решить эту проблему лоб в лоб.

– Это так же ужасно странно для тебя, как и для меня?

– Ты имеешь в виду тот факт, что мы становимся друзьями, или то, что я привязался к тебе и отдал бы все на свете, чтобы прижать тебя к себе и целовать до тех пор, пока не кончится воздух?