Айрис и Эбби. Без этого сработал бы автоматический сенсор и включилась сигнализация, послав предупреждение в зал управления. Тогда нигде не спрятаться, по крайней мере им.

– Доброе утро, Равиндер и Витор, – произнес бесплотный голос – тот самый, что проводил собеседование с Айрис в черной комнате на Земле. Старая добрая Тара, неунывающая и бессменная.

Вчетвером в спальне стало тесно. Она была не больше тюремной камеры – вроде тех, что Айрис видела по телевизору. Они с Эбби сели на нижнюю койку, Рав и Витор устроились на корточках на полу.

– Ну что там, Ви? – спросил Рав, обводя глазами помещение в поисках какого-нибудь нового устройства наблюдения. Это у них превратилось в привычку – подвергать сомнению все, что им говорили.

– Я кое-что услышал, – начал Витор.

Сгорая от любопытства, они сдвинули головы, как собаки при виде лакомства. Слухи на Никте ценились еще выше, чем на Земле. С недавних пор местные обитатели обменивались новой теорией заговора: будто они не в космосе, а по-прежнему в Калифорнии, а все окружающее – обман.

– Мне рассказал кое-кто из пункта управления, – поведал Витор. – Я поклялся никому не говорить, но дела у передачи идут неважно. Они думают, что «Никту Инк» свернут.

– Какого черта? – возмутился Рав.

У Айрис внутри все сжалось. Она приложила ладонь ко рту, унимая рвотный спазм.

– Я так и знала, – покачала головой Эбби. Она бросила взгляд на Айрис. – А ты что, нет? Черт возьми, я знала!

Айрис с усилием сглотнула слюну:

– И что тогда будет?

– А то, что деньги закончатся и передачу отменят. Нас прикроют. Представляешь, как это дорого – держать отсюда связь с Землей?

– Но мы же экономически самостоятельны, – не согласился Рав. – Даже если передачи не будет, это еще не все.

– Конечно, все, – заявила Эбби. – Никто не прилетит. Никаких новых переселенцев. Никакого снабжения. Никакой связи с Землей. Мы умрем. – Она грустно засмеялась. Это был жалкий отголосок ее прежнего красивого смеха.

Рав, ошарашенно улыбаясь, помотал головой:

– Нет, это невозможно.

Айрис не понимала, почему Рав и Эбби улыбаются. Возбуждение пересиливало страх – наконец хоть что-то происходит.

– Рав, ты ведь читал контракт, – настаивала Эбби. – Ты его читал, и ты его подписал. Все мы подписали.

– Твой друг из пункта управления, – спросила Айрис, – он не знает, где вообще Норман?

– Нет, – ответил Витор. – Может, и знает, но мне не говорит. Норман, видимо, в жилых помещениях для команды управления, разве не так?

– Я постоянно туда хожу, – возразила Эбби. – Нет его там.

Мужчины ушли. Айрис и Эбби, уставившись в пол, сидели на нижней койке. Стало очень тихо, хотя полной тишины в Центре не бывало. Их слух ловил негромкое, но назойливое жужжание работающего на солнечной энергии электричества, приборов, закачивающих кислород, системы регулирования воздуха – все эти таинственные процессы обеспечивали никтианцам жизнь. Только замолкая, они начинали понимать, что тишины в их жизни больше нет и никогда не будет. А как обстояли дела с тишиной на Земле? Нет, в Лондоне она полностью отсутствовала, но где-то – да, была. Когда бы Айрис ни попадала за город, вязкое ночное безмолвие вызывало в ней трепет. Тяжесть пустоты. А черное небо, усыпанное звездами? Не то что зеленоватое загазованное ночное небо над городом. Она скучала по звездам. Солнце над Центром никогда не заходило, и звезд не было видно.

– Это неизбежно, – заметила Айрис. – Людям надоедают телепередачи.

– Да, но у нас всем передачам передача.

Айрис пожала плечами:

– Ничего подобного. Вспомни сериал «Клан Сопрано». Уж какой был популярный, но даже он закончился.

Эбби рассмеялась:

– «Клан Сопрано» я не смотрела. И, видимо, уже не посмотрю.

– И что теперь будет?

– Ничего не будет. Ждем.

20

По этому она тоже скучала

Тишина, звезды, ночь и очень много всего остального.

Сигареты. М-м-м, си-га-ре-ты! Само слово вызывало у нее восторг. Последнюю она выкурила возле отеля в Западном Голливуде, накануне отъезда на учебу в пустыню. На самом деле она выкурила три подряд. Это было бо-жест-вен-но.

Запах банкнот. Странно, правда? Этого она сама не ожидала. Ей недавно снилось, что она в небольшом магазине у дома и от зажатой в руке двадцатифунтовой купюры веет бумажной кокаиновой горечью. То ли банкноты пахли кокаином, то ли кокаин пах банкнотами.

Обезболивающие таблетки. Айрис покинула Землю, но не свой организм, так что по-прежнему страшно мучилась во время месячных: зловещая дрожь в верхней части бедер поднималась вверх и превращалась в острую боль в животе. На Земле она не испытывала силу этих мучений до конца – просто принимала две таблетки ибупрофена, и боль отступала, как вода во время отлива. Но ибупрофен закончился на третьем году. Парацетамол на втором. Антидепрессанты и снотворные препараты тоже почти иссякли. Раньше Норман говорил, что сюда еще приедут люди. Они якобы привезут все необходимое. В какой-то момент он перестал о них упоминать – об этих новеньких, с приездом которых все наладится.

Секс и романтические отношения. Конечно, ей этого не хватало. Проблемы с поиском уединенного места. Пары с серьезными намерениями селились в семейном жилье, а случайный секс ограничивался перепихом, пока соседи отлучались из комнаты. Последний раз секс у Айрис был два года назад, с Джоной, в туалете пристройки номер четыре – она решилась на это больше от скуки, чем почему-либо еще. С тех пор – ничего.

И вот теперь она положила глаз на Элиаса. До этого, еще месяца три назад, они едва перемолвились парой слов – помимо «пожалуйста» и «спасибо» в кафетерии, где он работал. Но потом он вдруг ей приснился, а проснувшись, она поняла, что испытывает пульсирующий оргазм. Наступило утро, и он был за стойкой, на раздаче серого клейкого картофельного пюре.

– Тебе положить? – спросил ее Элиас, моргая своими красивыми грустными глазами.

Она открыла было рот, но произнести ничего не смогла.

– Айрис, с тобой все в порядке?

Когда он назвал ее по имени, у Айрис все внутри завибрировало.

– Да, если можно.

– Ладно.

Плюхнув картошку на тарелку, он перевел взгляд на следующего в очереди.

21

Уборка

На Земле Айрис работала сверхурочно и всегда была на связи. На Никте время простиралось вокруг нее, будто пустая комната. Для ведения социальных сетей ее привлекали не больше чем на десять минут в день. Шесть дней в неделю она занималась уборкой в Центре, по несколько часов в день. Вообще убирались почти все. Айрис ничего не имела против. Однообразная успокаивающая работа, возможность часами болтать с Юко и Стеллой. Она с удовольствием вдыхала резкий запах чистящего средства. Ей нравилось, как огрубели и затвердели ее руки, начиная от кистей. На Земле, сидя за письменным столом, она казалась себе мягкой и толстой, как