на это пару часов в день. Айрис обрадовалась возможности побыть одной, послушать гул Центра – «недотишину». Она забралась на верхнюю койку. Все тело пронизывала усталость, как бывало после занятий йогой, и тогда она просто лежала и ни о чем не думала. На Земле она редко занималась йогой и вообще мало увлекалась спортом, но если это все-таки случалось, лучшим было время именно после физической нагрузки. Когда в офисе завершался рабочий день, она тоже ощущала что-то похожее на радость, но рядом зияла дыра, которую можно было залатать только алкоголем. Айрис взглянула на планшет. Одиннадцатое мая. Ровно семь лет назад она уволилась из «Фридом энд Ко».

Она лежала, раскрыв ладони к потолку, слегка раздвинув ноги, неплотно прикрыв глаза и расслабив челюсть. Шавасана. Она ни о чем не думала. Ее мышцы пребывали в покое. Это была кульминация ее дня, каждого дня.

22

По этому она тоже скучала

Новая музыка. Сто композиций – и все. Боб Дилан, Бейонсе, Моцарт, Tinariwen, Гал Коста, Принс, Аша Бхосле, Боб Марли, LCD Soundsystem, The Notorious B.I.G. и другие. Айрис даже представить себе не могла, что когда-нибудь ей будут так близки «Беспечный шепот» Джорджа Майкла или «Баллада № 1 соль минор» Шопена, но со временем она полюбила и то и другое. Теперь же она не выносила ни одну из сотни композиций, даже ту, что выбрала сама. Конечно, у них в головах звучали и другие песни – те, что они не могли забыть, – но в общественных помещениях Центра никтианцам их петь не разрешали. Слишком дорого обошлись бы авторские отчисления.

Но было одно исключение: когда умер Ганс, Элизабет на панихиде в кафетерии пела а капелла «К Рамоне» Боба Дилана. В трансляции звук отключили, и видно было только, что все держатся за руки и плачут. У Элизабет тоже текли слезы, но она пела и ни разу не сбилась. Голос ее журчал, как чистый прохладный ручей.

Ганс был не единственным никтианцем, ушедшим в мир иной. Было еще трое, и все умерли естественной смертью. На Земле они остались бы в живых.

Кино и телевидение.

Интернет. Возможность общаться с людьми в социальных сетях, просматривать одежду, фотки собак, тратить впустую целые часы жизни, получая удовольствие от бессмысленно-созерцательного времяпрепровождения. Все, что ей было доступно сейчас, – только отсылать в мир свои фотки. Она знала, что будет именно так. Об этом говорилось в условиях договора.

Коктейли, пиво и вино. Алкоголь в целом. Еще наркотики. На Земле дающая забвение дурь находилась на расстоянии пары телефонных звонков. Айрис принимала это как должное.

Иногда здесь гнали самогон, что, конечно, было запрещено, но тем не менее. Эбби однажды немного добыла. На вкус как помои. Они быстро выпили у себя в комнате, потом часами хохотали и обсуждали, что буквально способны убить кого-нибудь, лишь бы послушать что-нибудь не из их одобренного репертуара. Ритмичный сингл, под который классно танцевать. Они стали петь сами: «Как меня зовут?» Рианны, «Может, позвонишь?» Карли Рэй Джепсен, «Билли Джин» Майкла Джексона – только слова почти все забыли. Эбби босиком пыталась изобразить «лунную походку», но в комнате было тесно, и ничего не вышло. Похмелье на следующий день оказалось несильным и даже почему-то приятным. Айрис уже не помнила, каким милым и мягким оно иной раз бывает, словно ты завернут в одеяло, которое сдерживает тебя: спокойно, не спеши.

Когда Айрис спала, то могла отправиться куда пожелает, есть и пить что угодно, слушать любую музыку – и все на вкус и на слух точно такое, какое было на Земле. Если не считать сексуальных снов, больше всего она любила те, где ела земную пищу. Иногда что-нибудь изысканное вроде утиного паштета или устриц. Иногда чизбургер из «Макдоналдса» или шоколадное печенье. И тогда она просыпалась с полным ртом слюны, и ей хотелось кричать от досады, но в то же время она испытывала чувство благодарности за сон.

23

Элиас

В следующую субботу, окончив работу, Айрис, а с ней еще около двадцати никтианцев, в основном женщины, пришли в гостиную подразмяться физически – занятия проводил Рав. Айрис и Эбби всегда вставали сзади, чтобы не мешать ему своим хихиканьем. Все участники были в одинаковых маечках, шортах и босиком, так как обувь у них постепенно разваливалась. Тренировка состояла из бега, приседаний, бурпи, отжиманий, скручиваний и растяжек. Рав, выкрикивая указания, делал все то же, но даже не потел.

– Еще пять!

– Еще три!

– Не забываем дыша-а-ать!

Вместе со всеми он смеялся над тем, как они напрягались и какие прилагали усилия, хотя ему самому все давалось легко. Раньше Айрис видела в лондонских парках таких парней, как Рав: они занимались с богатенькими, чтобы сотворить из них лучшие версии их самих.

Руки у всех стали скользкими и липкими, они хватали ртом воздух. На Земле кто-нибудь сказал бы: «Нельзя ли приоткрыть окно?», но здесь форточку не распахнешь – атмосфера смертоносна, поэтому никто ничего такого не предлагал. Ветерок, обдающий потное тело, думала Айрис, какое это было приятное ощущение. В комнате становилось все жарче и жарче, она пропиталась запахом людских тел.

По своему обыкновению Айрис ушла пораньше, чтобы насладиться несколькими минутами одиночества в душе – своей еженедельной помывкой. Мыло не имело запаха и плохо мылилось, но действовало: она буквально чувствовала, как растворяется грязь на теле. Закрыв глаза, Айрис представила себе, что она дома, в Клэптоне, наносит на тело лавандовый гель для душа, слышит, как где-то работает радио, а в дверь стучится Киран.

– Ты почти закончила? – интересуется она.

Но в этот момент Айрис вдруг стало холодно – душ отключился. Положенные десять минут прошли. Она вытерлась не очень чистым полотенцем.

Киран, наверное, уже несколько лет как выехала из квартиры. Там теперь живут чужие люди.

После обеда около пятнадцати никтианцев собрались в гостиной на встречу клуба книголюбов. К концу третьего года интерес к клубу ослаб. Мерзкий запах урока физкультуры еще не выветрился, как и влажное тропическое тепло, но ни одно из этих обстоятельств не беспокоило никтианцев. Они привыкли к тому, что воздух здесь всегда спертый. Прижимая к груди планшеты, они сели в кружок, как группа поддержки, готовые начать обсуждать «На восток от Эдема». Айрис устроилась напротив Элиаса, на достаточном расстоянии, чтобы от его присутствия волнение не зашкалило, но так, чтобы хорошо видеть его красивое лицо. Нет, часто ловить его взгляд у Айрис все равно не получилось бы. Он смотрел то в