Как будто мы когда-нибудь сможем избавиться от этих воспоминаний.

Я киваю в знак согласия, и он делает шаг вперед, чтобы взять инициативу в свои руки. Но я быстро прохожу мимо него; он с опаской оглядывает лес, и это, по крайней мере, все, что я могу для него сделать.

Лес полон звуков насекомых, ветерка и случайного пронзительного крика беркута. Учитывая летний сезон, деревья в полном цвету: желтые сосны и дубы, нависающие над нами. Иголки дрожат, ветви периодически раскачиваются и поскрипывают. Мы неуклонно карабкаемся по лабиринту корней, веток, камней и грязи, набирая достаточную высоту, чтобы обеспечить себе незначительную головную боль, полынь и стебли юкки с белыми цветками колют наши бока. Время от времени я мельком замечаю белку или подобное существо, наслаждающееся беспорядком.

Как я и предполагала, мы движемся медленно. Это темный лес – верхушки деревьев забирают большую часть света, прежде чем дать ему просочиться, и мы создаем, к сожалению, очень много шума. Хотя воздух на этой высоте холоднее, чем на нижних склонах на востоке, я сбрасываю плащ, хотя остальные уже давно отказались от своих, и запихиваю его в рюкзак, так как мое лицо уже краснеет от напряжения.

Несмотря на все мои смелые разговоры о том, чтобы Уэс слушал Элоса и меня, я не могу не чувствовать, что подаю плохой пример. Я вздрагиваю от каждой сломанной ветки. Я не могу пройти и нескольких шагов, не оглянувшись через плечо. Я даже не уверена, что двигаюсь в правильном направлении; облачный покров затрудняет отслеживание положения солнца на небе.

Не имеет значения, как долго меня не было в Долине. Каждый шаг вперед ощущается как шаг в прошлое – назад в то состояние затянувшейся неопределенности и страха, заточенного в глубине моего сердца. Изо всех сил пытаюсь напомнить себе, что сейчас другое время. Теперь я старше, сильнее, и кошмарам не суждено повториться. Это бесполезно. Воспоминания цепляются за меня, как паутина, но их невозможно стряхнуть.

Моя собственная мать бросила меня. В этом знании, конечно, нет ничего нового, но пребывание здесь заставляет раны, которые я так усердно старалась скрыть, грызут меня изнутри с новой силой. Отец умер, а наша мать бросила нас. Она должна была защищать меня. Любить меня.

«Не так ли? Разве не так поступают матери?»

Еще одна трещина справа от меня, и на этот раз я поворачиваюсь так быстро, что мои ноги путаются в подлеске. Брат подхватывает меня прежде, чем я успеваю упасть.

Это всего лишь заяц-остролист с рыжим мехом, его огромные глаза в четыре раза больше, чем у обычного кролика. Зрачки быстро сужаются, и у него появляется два ряда зазубренных зубов, прежде чем он бросается обратно в кусты.

Уэслин изумленно смотрит на это зрелище.

– Давайте отдохнем, – предлагает Элос, отпуская мои руки, после того как я восстановила равновесие.

Качаю головой, кровь приливает к моему лицу.

– Я в порядке.

– Ты устала, и я тоже. – Мой брат и его честность. – Несколько минут не повредят.

Отдыху быть. Каждая минута, которую мы тратим впустую, – это еще одна минута, запертая в этом проклятом месте. И если мы остановимся, у меня даже не будет возможности отвлечься на пеший туризм, чтобы помочь себе избавиться от навязчивых мыслей.

Брат уже достает еду из своего рюкзака, поэтому я опускаюсь на землю и подтягиваю колени перед собой. Министр Мерет одарила нас большим количеством провизии для путешествия, но при мысли о еде мой желудок становится тяжелым, как камень, поэтому я лишь немного отпиваю из своего бурдюка с водой. Уэслин еще некоторое время наблюдает за дрожащими кустами, прежде чем медленно опуститься с другой стороны от меня.

– Как долго вы здесь жили? – спрашивает он, когда я наполовину погружаюсь в воспоминания. На этот вопрос трудно ответить, учитывая, что у нас не было особого метода измерения времени.

Я смотрю на Элоса, но он, кажется, занят наблюдением за окрестностями, слегка широко раскрыв глаза. Я все еще наблюдаю за ним, когда отвечаю.

– Не знаю. Двенадцать, может быть, тринадцать лет в общей сложности.

Пауза. Затем Уэс спрашивает:

– Что заставило вас уйти?

Я резко смотрю на Уэслина. Когда мы с Элосом встретились с королем Гераром через неделю после смерти королевы Рейнен, мы поделились лишь мельчайшими подробностями нашей ситуации. Он спросил нас, где мы жили раньше, Каэла-Ридж, – и как звали наших родителей, имена которых мы не могли вспомнить, мы называли их «папа» и «мама». Но, несмотря на его задумчивый взгляд, он никогда не настаивал на том, чтобы мы раскрыли всю правду о нашем прошлом. Никто не знал, кроме Финли.

– Нам стало трудно выживать самостоятельно, – отвечаю я, подавляя желание спросить его, почему он хочет знать.

Он хмурит брови.

– И как долго вы были одни?

Еда в руке Элоса остается нетронутой. Он просто… сидит там. Нога подпрыгивает. Он теребит свой рукав.

Я резко встаю, отряхивая грязь со своего зада. Находиться здесь достаточно сложно и без того, чтобы вслух пересказывать подробности нашего трагического прошлого.

– Давайте продолжать двигаться. Я хочу добраться до озера до наступления темноты.

Уэслин выглядит так, будто хочет возразить, затем, кажется, передумывает и встает на ноги.

– Пойду первым, – автоматически предлагает Элос, взваливая на плечи свой рюкзак.

Я качаю головой.

– Нет, я…

Уэслин втягивает воздух, и мои пальцы превращаются в когти еще до того, как я успеваю оценить опасность. Он подтягивает ногу вверх, сцепив руки чуть выше колена.

– Я не могу освободиться, – говорит он с плохо скрытой паникой, когда я осматриваю колышущуюся землю, ласкающую его ноги.

– Просто сохраняй спокойствие, – приказывает Элос, возвращаясь в режим защиты. – Это…

– Тонущий песок, – заканчиваю я за него, убирая когти в ножны и обыскивая окрестности в поисках упавших веток. Хорошо осознавая тот факт, что песка там не было, когда мы сели.

– Что заставляет тебя думать, что я не спокоен? – спрашивает Уэслин, возражение не идет ни в какое сравнение с высотой его голоса.

– Элос! – восклицаю я, и мгновение спустя он присоединяется к поискам. Отбрасываю листья и ветки в сторону, швыряю камни, удаляясь от своих спутников по мере того, как мои поиски становятся все более отчаянными.

– Меня поглощает все больше и больше, – кричит Уэслин, и я отступаю на несколько шагов назад, но это только у его лодыжек. Облегчение быстро пересиливает мое замешательство, и вскоре я нахожу то, что искала.

Грубая кора впивается в мои ладони, когда я поднимаю ветку в сторону Уэслина и погружаю в мерзкий песок, двигая его так, чтобы имитировать шаги существа. Песок собирается вокруг ветки, всасываясь в нее, как ядовитый поцелуй, и этого достаточно, чтобы отвлечь его от принца. Уэслин берет протянутую руку Элоса и встает устойчиво на землю.