Я и не думала напрягаться. Судя по Наташкиному выражению лица, все равно не угадаю.

– От любовно выращенной вами пальмы! – заявила наугад, лишь бы больше не приставала.

– Как ты догадалась? – Хитрая улыбка сползла с Наташкиного лица, уступив место озадаченной.

– Интуиция! – весомо заявила я, в душе немало удивившись прямому попаданию.

– Фига себе! Ну, ты феномен! Я обнаружила это чисто случайно, когда пошла доставать из стола Полинкин клад. Ее стол, если ты помнишь, одним боком притулился к окну. Пальму она, естественно, ближе к себе поставила, чтобы народ зря голову не ломал, какой дурак ее припер. Бросила я случайный взгляд на растение, да так и обомлела: цветочек-то из разряда хулиганских! Пурпурное одеяние отпало, а из скромного лепестка торчит нечто напоминающее… Ну, ты у нас девушка застенчивая, жалея твои чувства, скажу помягче: мужской детородный орган в полной боевой готовности, блин! И воняет всей своей массой от всей своей растительной души! Первым моим желанием было выкинуть этого растительного козла в окно. Полинка не дала – ее детище. Кончилось тем, что один из наших больных позвонил какому-то ботанику, тот приехал на такси, обозвал нас варварами и увез пальму в неизвестном направлении. Выяснилось, что называется она аморфофаллусом, а в просторечьи – трупным цветком, змеиным деревом, дьявольским языком и даже лилией Вуду. Короче, наш кабинет сегодня закрыли на профилактику. Форсмажорное обстоятельство! Хотя после выноса аморфофаллуса кабинет капитально проветрили, у всех пациентов отмечалась дикая тахикардия. Надо же, как повезло! Можем позвонить по добытому у Петровны телефону. Или… не можем?

Жаль было огорчать подругу, так искренне радующуюся свободе. Да и кофе взбодрил настолько, что я выразила полную готовность звонить куда угодно.

Телефон нервировал длинными гудками. Трубку никто не снимал. Скорее всего номер был домашним, и люди находились на работе. Не у всех же на рабочих местах цветет змеиное дерево.

– А что мы, собственно говоря, мучаемся? – Наташка радовалась своей сообразительности. – Давай влезем в базу данных телефонной сети. Ничего, что она старая. Люди не так часто переезжают. Уточним и адрес, и самого абонента.

Удивляюсь, почему не сделали этого раньше? Пару минут спустя мы старательно пялились на экран монитора и каждая из нас еще больше удивлялась заторможенности и несообразительности другой стороны. Искомый номер принадлежал Волковой Таисии Андреевне, проживающей, судя по адресу, в районе Митино. Три последующие попытки дозвониться к ней успеха не имели. Кажется, я первая озвучила идею туда проехаться. Наташка, нанюхавшись своего аморфофаллуса, немного отупела, предположив, что в квартире Волковой нас может ждать ее мумифицированный труп. Именно он и отличился негостеприимством, в результате которого Лидия Петровна с сыном были вынуждены скитаться по чужим людям. А посему предложила подождать вечера. Если труп работает, то уж вечером-то обязательно вернется домой. Если не сам, то члены его семьи – наверняка.

Я долго вживалась в эту картину, местами не лишенную смысла. Хотелось возразить каким-нибудь умным доводом, я и возразила:

– Скорее уж труп Волковой погиб при пожаре в Лидочкином доме. Вместе с сопровождающим.

– На фига ж ему так далеко тащиться? Что, у него своего дома нет?

– У сопровождающего?

– О, блин! Тупая и еще тупее! Мы про кого говорим то?

– Не важно. Я предлагаю скатать в Митино и порасспросить соседей о Волковой. Должен же в доме хоть кто-то быть в живых. Из категории дедушек-старушек.

– Бензин жалко… Может, все-таки подождем до вечера? Дозвонимся и все узнаем.

– А если не дозвонимся? Сегодня у меня все равно день пропал, завтра с работы не сорвусь, да и тебе придется работать в усиленном режиме.

– Ладно, только поедем на «Ставриде». Правда, у нее с номерами проблема, надо бы подрисовать. Ну, уж до весны, до техосмотра. А «Шкоду» Борис позаимствовал – вояж в Красногорск. Имидж менять будем?

– Как скажешь.

– Скажу, что тебе его менять совсем не обязательно – нос распух, глаза тоже поубавились в размере, а я платочек на голову повяжу. Впрочем, давно мы не примеряли свои парички. А вот без черных очков обойдемся. Будем зарайскими знакомыми Таисии Андреевны. Не забыть бы реквизит!

Как и все микрорайоны Москвы, находящиеся за кольцевой автодорогой, Митино имело вид независимого во всех отношениях родственника. Подводила только чистота происхождения. Неравный брак столицы с бывшими деревнями по другую сторону широкополосного шоссе как-то забывался при взгляде на «внебрачных детей», находящихся «за чертой». Жители центральных и прилегающих к ним районов, волею случая заглянувшие в эти оазисы современного строительства, испытывали смешанное чувство снисходительного превосходства и одновременно зависти к местным аборигенам. Воздух, которым дышали последние, был несравненно чище, да и глаза имели возможность отдохнуть при виде естественного зеленого массива. Отсюда – ответное чувство снисходительного превосходства аборигенов над «заграничными» соседями, осложненное тщательно скрываемым чувством той же зависти.

Мы ухитрились приехать по нужному адресу, ни разу не заблудившись. Припарковаться около дома не получилось. Ни одного свободного места! Пришлось завернуть во двор, что изрядно подпортило настроение Наташке. Подъезд был закрыт. Внутри, в небольшом закуточке, сидела суровая консьержка. Демонстрируя искренность добрых намерений, Наташка вытащила из сумки «реквизит» – банку своих маринованных огурцов, решив пробить ими дорогу к заветной цели – соседям Волковой. Похоже, подруга всерьез решила избавиться от части дачных заготовок. Борьба за чистоту шкафчика на балконе ловко сочеталась со способом проникновения в подъезд.

– У меня в сумке еще две! – Наташка явно угрожала консьержке. – Никак не дозвонимся до Волковой из сто семьдесят пятой, кажется, ее нет дома, а нам надо уезжать домой, в Зарайск. Позвоните, пожалуйста, соседям, может, кто-нибудь передаст ей зарайские деликатесы? От Максимовых.

С подозрением изучив из-под очков огурцы, женщина бросила нам «минутку» и принялась названивать по телефону. С кем и о чем она говорила, было неслышно, но на протяжении разговора дважды всматривалась в наши до того доброжелательные лица, что у меня невольно стало сводить скулы.

– Сейчас скажет, что соседей нет дома, и додумается оставить банки себе, – процедила Наташка сквозь вымученную улыбку. – Вроде как для передачи. А я не отдам. Мы ведь эту подсадную утку в первый раз видим. Соседи надежнее, быстро с занимаемых квадратных метров не съедут.

– Проходите. Только ноги вытирайте о картонку перед дверью, – проворчала бабуля. – Дома ваша Волкова, час назад только приехала. Девятый этаж… Ну, что же вы застряли в дверях? Холоду напускаете.

Старушка была не совсем права. Застряла только я. Мне вдруг совершенно расхотелось подниматься наверх. Жаль, что подруга этого не поняла. Ломиться в открытую дверь не стоило. Тем более с руками, связанными зарайскими подарками. Следовало по крайней мере освободить хотя бы одну, сунув банку с огурцами назад, в обширную торбу, позаимствованную у Анастас Ивановича. Скорее всего подруга просто не ожидала такого поворота событий, а времени для раздумий у нас не оставалось.