— Скотина!!! — прошипела она злобно, вскакивая с места и подбирая кусок с пола.

В любое другое время она ни за что не стала бы этого делать, а заставила бы Светку вылизать здесь все. В любое другое… Сейчас все изменилось, все. Светка изменилась, паскуда продажная. Лешка обнаглел вконец, забыв о субординации. Братец его тоже сволота еще та… Обоих бы пустить в расход, да не тот случай, совсем не тот. Один Ванька и остался верный, будто пес. Только трусит что-то больно в последнее время. Со вчерашнего дня глаз не кажет, хотя должен был клиентку пасти. А он нужен, ох как будет нужен, когда придется сматываться отсюда…

— Светка! — заорала вдруг Инга злобно, так ничего и не сделав с сальными пятнами на двери и на полу, а только еще больше их размазав. — Иди сюда!

Та впорхнула, испуганно тараща огромные глазищи, и уставилась на нее вопросительно.

— Убери тут, я уронила! — рыкнула Инга в ее сторону и, не добавив больше ни слова, убралась из офиса.

Просто взяла свою сумку, нервно вдела руки в рукава длинного плаща и ушла, ничего ей не сказав. Это опять было против правил. Против их негласных правил, и это Свету напугало еще больше.

Светлана затерла следы на ковре и двери, выбросила растерзанные куски пиццы в мусорный бачок в дамской комнате и, вернувшись за свой стол в приемной, задумалась.

Что-то шло не так с тех самых пор, как ей предложили отдых на островах. Что-то они определенно задумали: Инга и Михалыч. Эти две гремучие змеи, которых она за глаза именовала Нагом и Нагайной, внушали ей настоящий ужас. Был еще кто-то третий, более значимый и, наверное, еще более страшный, но о нем ей ничего не было известно. Она искренне надеялась, что о ее существовании третий не подозревает также. Ей за глаза хватало этих двоих…

Но опять-таки, когда Света более или менее владела информацией, она могла еще хоть как-то контролировать ситуацию или хотя бы тешить себя подобной мыслью. Сейчас же ее отстранили. Она это понимала. Взять хотя бы сегодняшнюю клиентку. Она — Света — с ней договаривалась по телефону. Опять же она докладывала о ней Инге. И с нее должно было все начаться. Чай там с лошадиной дозой снотворного, улыбки и прочее. А этому всегда предшествовал строгий инструктаж. Сейчас ничего такого не было и в помине. Похоже, все сходится — ее отстранили. Значит, не за горами тот день, когда ее устранят…

Когда она поняла это, ее едва не стошнило. Спина покрылась ледяным потом. Руки сделались вялыми и безжизненными, не способными удержать в пальцах карандаш. А голову будто только что извлекли из-под пресса.

Она не хочет умирать! Не хочет!!! Умирать от рук этой сладкой парочки. Уж кто-кто, а она-то знает, на что способны эти двое извращенцев. Она не хочет этого!!! Она вообще не хотела ни своей смерти, ни чужих… Она же… она же ни в чем почти не виновата. Почти…

Посмотрев на часы, Света ужаснулась. До конца рабочего дня еще более четырех часов, а ей уже невмоготу находиться в этом ужасном месте. А вдруг… Вдруг Инга поехала за Ванькой?! Сейчас они вернутся и… убьют ее прямо здесь, в приемной. И им ничто и никто не помешает. Остальным сотрудникам вход в это крыло заказан. Связь с ними всегда была через нее — Свету. Или Инга просто вызовет ее в свой кабинет. А Ванька… ее, Свету, просто задушит. Потом откроет потайную дверь в задний дворик и…

Ох уж этот дворик!.. Когда Света оказалась там впервые, тогда-то, наверное, впервые по-настоящему поняла, в какую ужасную историю она попала. Все остальное было позже, а вот прозрение началось именно с этого глухого бетонного колодца, называемого задним двором.

Он был огорожен от улицы двухметровым каменным забором с воротами, запирающимися на амбарный замок. Ни одно окно старого купеческого дома не выходило в этот двор, только глухая стена, кругом забор и еще страшная дверь, которую прорубили эти монстры. Может, она и существовала здесь прежде, эта дверь, и бывший владелец особняка был таким же страшным злодеем, но Света в этом сильно сомневалась. Вряд ли у него хватило бы на такое ума. А вот у них хватило!..

Иван заранее ставил туда автомобиль. Запирал ворота. Потом подгонял машину почти вплотную к двери, открывал заднюю дверцу, и… дальше дело техники.

Спящую беспробудным сном старушку очень аккуратно устраивали на заднее сиденье. Ей под голову даже подушечку подкладывали на тот случай, если остановит ГИБДД. А что? Мать везут из деревни или в деревню. Принципиального значения это не имело. Спит она! Устала и спит. Укачивает ее…

Но их ни разу не остановили. Света об этом знала и всегда ужасалась. Будто темные силы их охраняли, этих двоих. Будто благословение дьявола они получили, верша свое зло. Но о подробностях она могла лишь догадываться. Она знала определенно одно: покинуть офис через заднюю дверь она уж точно не хотела…

Назаров вышел из кабинета Короткова Игоря Леонидовича с горящим от волнения лицом.

— Ну, чего там, Сан? — улыбнулась ему секретарша Оля Супонина. — Остаешься?

Хорошо улыбнулась, ободряюще и спросила по-доброму, будто и не было минувших десяти лет, и не уходил он от них никуда.

— Не знаю, Оленька, что и делать, — честно ответил Назаров. — И хочется, и колется, как говорится.

— Колется-то небось из-за Степки! — громким шепотом воскликнула догадливая Ольга. — Я, Саня, и сама не знаю, что буду делать, если заступит он на место шефа. Уйду, наверное.

— Да ладно тебе! Как же тут все без тебя!

Он нисколько не лукавил и нисколько не льстил ей. Ольга и в самом деле была незаменимым сотрудником. И выручит всегда, и поймет, и задержится, если нужно. Муж давно смирился с ее трудовыми буднями, начинающимися иногда засветло и заканчивающимися поздней ночью. Она была неотъемлемой частью этого отделения, его оплотом и матерью. И у нее всегда были кофе, сахар и сигареты. Как она ухитрялась выманивать у шефа деньги на все эти дела и экономно потом расходовать, оставалось загадкой.

— Ничего, он справится. Он же со всем на свете справляется, Степка-то наш, — фыркнула Ольга негромко. — Что по убийству этого парня сам-то говорит?

— А что он скажет? Глухарь, говорит, однозначный, — задумчиво обронил Назаров, глядя в окно приемной.

— Ну а ты чего? — не унималась она, подергала его за рукав, заставив присесть сбоку от ее стола. — Давай, давай, выкладывай. А я пока чайку тебе заварю. Забыл, небось, какой у меня чай? А еще у меня пирожные есть морковные. Ты не морщись, не морщись, сейчас еще просить станешь. Там калорий ноль, а пользы тьма, и вкусные к тому же… Так что ты сам-то думаешь, Саня?

Назаров хмыкнул и выразительно посмотрел на распахнутую дверь, ведущую в коридор.

— Ага, понятно. — Ольга уже несла в обеих руках по тарелке, но дверь успешно закрылась от ее удара ногой. — Так что?

— Оль, вот чего мне не хватало там у себя в отделении, так это твоей трепотни, честное слово! Чайку твоего, пирожных… Ты такой славный человечек, Оль, — растроганно пробормотал Сан Саныч, разбалтывая сахар в тонком стакане. — От тебя и захочешь, ничего не утаишь.