— А когда? — перебила ее нетерпеливая клиентка.

— Ну… Думаю, к моменту возвращения вашего сына с отдыха все будет готово. А сейчас… — взгляд хозяйки кабинета сделался острым и неприятным. — Мне хотелось бы услышать, на какую сумму вы рассчитываете?

Верочка назвала сумму, способную, по ее понятиям, обеспечить им с Данилой безбедное существование на ближайшие годы. Называя, немного волновалась. А ну как эта дамочка сочтет ее излишне завышенной. Или начнет торговаться и собьет стоимость Верочкиной квартиры до немыслимо низкого уровня. Чего-чего, а торговаться Верочка не любила и не умела. Но… хозяйка снова удивила ее, удовлетворенно хмыкнув:

— Честно говоря, я предполагала, что вы запросите много больше. Квартира почти в центре. Евроремонт, современная планировка. Мебель… Нет, считаю, та сумма, о которой вы говорите, несколько занижена. Я подумаю, что можно сделать для вас. А теперь… — Она встала с кресла и протянула Верочке руку для пожатия. — До встречи, Вера Ивановна. Жду вас здесь через десять дней вместе с мальчиком и вашими личными вещами.

— Даже так?

— А что? Вы подписываете документы, забираете деньги и тут же уезжаете. Разве не этого вы хотели?

— Да, да, конечно. Спасибо огромное. Просто я не думала, что такое возможно… Я впервые с этим сталкиваюсь, так что… Спасибо вам!

Верочка вышла в приемную, осторожно прикрыв за собой дверь кабинета Инги Витальевны. Успех, которого она достигла благодаря своей решительности, ее едва не прослезил. Надо же, она и представить себе не могла, что все решится так быстро, без лишних проблем или ущемления ее финансовых интересов. У нее будет новая жизнь, новый дом, она перестанет зависеть от перепадов настроения бывшего мужа и от его желаний тоже.

Мимо секретарши она проскользнула с трогательной улыбкой, адресованной Инге Витальевне. Приятная дама, думала о ней Верочка, следуя гулким холодным коридором. Такая молодая, красивая, но совсем-совсем не стерва…

Она вышла на крыльцо. Вдохнула полной грудью воздух и снова улыбнулась. Ей было славно сейчас. На улице светило солнце. Небо было безоблачным. Пахло прелой листвой, которую тащили с газонов дворники, и еще разбуженной травой пахло. Боже, как же неповторимо пахнет! Будоражащей свежестью, нагретой землей и упругой хмельной зеленью. Верочке вдруг отчаянно захотелось пройтись по ее мохнатой изумрудной шкурке босиком. Она спустилась со ступенек, закинула ремешок сумочки на плечо, оглянулась в поисках остановки и нос к носу столкнулась… с Баловневым.

— Здрассте, Вер Иванна, — кивнул ей Алексей и заметно побледнел. — Отдыхаете?

— Леша? — удивленно вскинула брови Верочка. — А ты чего здесь?

— Я? — Он подбросил в руках четыре плоских коробки. — Я пиццу развожу. Зарабатываю вот на каникулах.

— А-аа, молодец, Леша. — Она снова улыбнулась. — Молодец, что подрабатываешь.

Ей сегодня ничто не способно было испортить настроения. Даже встреча с Баловневым и прогнозируемые им ей неприятности, о которых она как-то подзабыла, не могли его испортить. Да черт с ним, с Баловневым, в конце концов! Он скоро закончит школу и упорхнет в большую жизнь, которая будет принадлежать только ему и никому больше. И, может быть, он чего-то и достигнет в ней — в жизни своей. А Вера вот этого не узнает. Потому что скоро уедет она. Уедет насовсем из этого города и забудет обо всех и навсегда…

— А вы чего здесь, Вер Иванна? Квартиру решили продать или покупаете что?

Она вздрогнула, поразившись его догадливости, и тут же поспешила разуверить:

— Нет, что ты. Просто… Просто у меня подруга, знакомая тут работает. Я решила ее навестить.

— А-а-а-а, понятно. — Лешка снова подбросил коробки с пиццей в руках. — Ну, я пошел тогда. Заказ у меня.

— Ага, ступай, Леша. Всего тебе доброго.

— Скоро увидимся, Вера Иванна? — вдруг с чего-то спросил он, когда Верочка уже двинулась к автобусной остановке. — Каникулы-то быстро кончатся. Вот я и говорю…

Она остановилась, оглянулась и очень внимательно, как на контрольном сочинении по литературе, посмотрела на него. С этим парнем никогда нельзя быть в чем-то уверенной. Он мог просто так задать ей этот вопрос, из элементарной вежливости. А мог и не просто так. Мог с каким-то потаенным, одному ему понятным смыслом. Пойди разберись, что скрывается за его взглядом исподлобья…

— Да, Леша, увидимся. Всего тебе доброго. И не опаздывай на уроки!

Она пошла, чувствуя лопатками его напряженное внимание. И чего он на нее так уставился? Давно, ох, давно не мотал ей нервы. Соскучиться успел. Ничего, скоро ему о ней вообще забыть придется. Навсегда причем…

Лешка Баловнев тем временем вошел в приемную, толкнув по-хозяйски дверь ногой. Небрежно кивнул секретарше. Сгрузил на ее стол одну коробку. Молча указал подбородком на дверь хозяйки и, дождавшись благословенного кивка, вошел в кабинет.

— Ой, кто пришел! — пропела Инга с фальшивой радостью. — А я уже соскучиться успела. Ух ты мой сладенький! Иди ко мне, мамочка тебя расцелует.

— Да пошла ты! — огрызнулся Лешка, с грохотом швырнул коробки на ее стол, отошел к окну, где вплотную к подоконнику стоял крохотный диванчик, и сел на него, развалясь. — Как дела, Ингуля? Все хорошеешь?

— А что нам, одиноким-то?! — фыркнула та, не сводя напряженных глаз с Лешки. — А ты мне пиццу принес, сладенький? С ветчиной и сыром? Какой молодец, ну какой молодец! А я честно признаюсь, жрать захотела! Ну сил нет, как жрать хочу!

— Грубиянка, — вяло отреагировал Баловнев, оглядывая кабинет с задекорированной под шкаф потайной дверью в глухой двор. — Что за капуста у тебя тут была только что?

— Какая капуста? — лишь на мгновение прикинулась Инга непонимающей, но, наткнувшись на Лешкин тяжелый взгляд исподлобья, тут же поспешила пояснить: — Эта капуста, сладенький, принесет нам столько капусты, сколько все прежние подснежники, вместе взятые! Во как! Это та самая курица, которая снесет нам целое лукошко золотых яичек.

И она расхохоталась, запрокинув голову и совсем не заботясь о том, что крошки от куска пиццы, который она успела откусить, летят в разные стороны. Лешка наблюдал за ней минуты три, не больше. Поднявшись с дивана, он сплюнул в ее сторону, чем оборвал Ингин истерический хохот, и направился к двери.

— Ты не особенно-то зарывайся, сладенький, — процедила ему в спину обозлившаяся Инга, снова откусила большой кусок и забубнила с набитым ртом: — Я все, конечно, понимаю, у тебя крыша и все такое, только и я не пустое место в его душе. Я с ним трахаюсь, а не ты. Ночная кукушка, сам знаешь, дневную всегда перекукует.

— Ага! — отозвался Баловнев от двери и, даже не посмотрев в ее сторону, пробормотал, качнув головой: — Особенно если он узнает, с кем эта кукушка иногда кукует в его отсутствие. Думаешь, не знаю про твои экзерсисы с Михалычем? Так что жри молча, коли хотела.

И Алексей ушел, не подозревая о том, что оставшийся в руках кусок пиццы с ветчиной и сыром Инга запустила ему вослед. Он с чавкающим звуком шлепнулся о дверь и тут же упал на пол, оставив на двери сальное пятно.