– Я надеялся, что за горизонтом японский транспорт, – начал оправдываться командир миноносца, привыкший за годы службы к тому, что от начальства кроме неудовольствия по любому поводу ждать особото и нечего, – хотел его последней миной подорвать.

– Тогда резонно, – к удивлению кавторанга согласно покачал головой адмирал, – но когда разобрали, что это не транспорт, а крейсер, почему тогда не отвернули? На что рассчитывали?

– А у нас все одно угля даже до берега не хватало. Отвернешь от крейсера – попадешь к трем контрминоносцам. И что там потопят, что здесь. Или хуже того – кончится уголь, так вообще без хода встанем. Расстреляют, как щит на маневрах. По крейсеру хоть имело смысл попытаться выпустить последнюю мину. Так и так погибать, тогда хоть с музыкой!

– Вы всерьез собирались атаковать крейсер днем, в одиночку? – не веря своим ушам, переспросил Руднев и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – А я-то ломаю голову, почему вы, опознав «Варяг», если уж пошли на сближение, потом открыли по нему огонь… Но каковы по вашей оценке были шансы успеха этой атаки?

– Где-то между один к сотне и один к тысяче. Не в нашу пользу, естественно. Но шансы нанести существенный урон противнику в бою против трех истребителей еще ниже. Из двух пушек по трем целям нормально не отстреляться, а они нас в шесть стволов – 47 миллиметров я не учитываю за бесполезностью – быстро угробят. Мину по миноносцу на ходу пускать вообще занятие для оптимистов – мой ход 27 узлов, его 27, а у мины 35 – не больше.

– Однако молодца, оценка правильная! Кстати, по поводу стрельбы. У вашего кораблика девиз есть?

– Да как-то не сподобились пока, – не успевал следить за полетом начальственной мысли миноносник, но на всякий случай, оправдываясь, добавил: – Я вообще всего только три месяца, как «Беспощадным» командую.

– Угу… Воистину «беспощадным», – усмехнулся Руднев, – из четырех 75-миллиметровых снарядов, что вы по нам выпустили, – один в трубу навылет, а второй так вообще – в метре над рубкой прошел, судя по свисту, я чуть с мостика не сиганул. И это почти с трех миль. Так что насчет девиза рекомендую – «бей своих, чтоб чужие боялись». И что у вас за Вильгельм Телль такой на носовой трехдюймовке, что так стреляет с истребителя, идущего навстречу волне на полном ходу?

– Комендор Зябкий. Но он стрелял по моему приказу, мы вас до поворота не смогли опознать, – горой встал за своего матроса Римский-Корсаков, чем заработал еще пару очков в глазах Руднева.

– Ну, раз по вашему приказу, тогда вы ему добавочную чарку завтра и поставьте. Я-то и сам хотел, за меткость, ну да ладно… А вот сигнальщику, на вашем месте, я бы не наливал с недельку. Почему он так поздно «Варяга» опознал? В японском флоте четырехтрубники не водятся, – продолжал разбор боя любящий поговорить Руднев.

– Всеволод Федорович, да я сам, не отрываясь, смотрел в бинокль – вы же прямо на нас шли, а с носа да за дымом не то что трубы пересчитать, я вообще был не уверен, крейсер там или броненосец!

– Ладно. Хватит ломать комедию, Федор Воинович, за транспорт и все остальное вы своего Георгия честно заработали. Кого еще из команды вашей отметить, наградить – пишите представления сами, я завизирую. С этого часа вы в моем подчинении.

– Слушаюсь, господин контр-адмирал! Всеволод Федорович! Позвольте просьбу?

– Конечно.

– У нас на истребителе тесновато, позвольте нам с офицерами к вам на борт пожаловать во Владике, в назначенное кают-компанией время. Мы теперь ваши должники, так что с нас причитается…

– Ха! Принято. Не возражаете, господа офицеры?

На мостике раздался разноголосый смех и возгласы одобрения.

– Считайте, что договорились, Федор Воинович. А теперь о главном: расскажите-ка нам, как прошло у Степана Осиповича под Артуром? Вы же с эскадрой выходили?

– Не совсем. Наш отряд с «Новиком», «Аскольдом» и «Палладой» вышел до главных сил. Мы должны были разогнать японские миноносцы, чтобы Того не всполошился раньше времени, а потом ушли под берег, встав в передовое охранение броненосцев по их левому борту. Справа шел «Баян» и, по-моему, четверо наших «французов». Так что выход эскадры я наблюдал с моря. Броненосцы Степан Осипович вывел рано, как рассвело, и сразу двинулся к Эллиотам – там у японцев транспорта под разгрузкой и стояли, по подсчетам с «Буракова» больше двух десятков – его за сутки до выхода в разведку посылали. Флаг адмирал держал на «Цесаревиче». Но скоро мы ушли вперед и разлучились с броненосцами. Со слов командира «Властного», Того, пытаясь прикрыть пароходы, вышел навстречу всего с четырьмя броненосцами, а куда еще два делись и где Камимуру в это время носило, этого я вам сказать не могу.

– Это я вам могу сказать, – усмехнулся Руднев, – Камимура с нами в это время воевал, а пара броненосцев караулила «Ослябю». Вот только незадача – они его в Сангарском проливе ловили, а он пошел Лаперузом… Извините, опять перебил. Ну, и как же у Макарова с Того получилось, семь против четырех?

– Как получилось? А вот спросите что попроще, Всеволод Федорович, – развел руками Римский-Корсаков. – Наблюдать за боем «больших мальчиков» нам было несподручно. Своих забот выше крыши. С «Бесшумного», с их слов, вроде как наши с «Властного» видели, что у японцев кто-то из броненосцев стоял без хода с креном, и трое наших «полтав» его добивали. У нас «Пересвету» по полной досталось. Так что сказать, что наши их раскатали, – не могу. Не знаю, чем там все закончилось. Надо было гнаться за транспортом.

– А чем наши крейсера занимались, вы их-то видели? – с оттенком ревности в голосе озаботился действиями коллег командир «Варяга».

– «Аскольд» с «Палладой» и «Новиком» сперва гоняли «Нийтаку». «Собачек», кстати, я там не видел, тоже, может, к вам ушли? – разменял вопрос на вопрос миноносник.

– Было дело. Одну, кстати, уже и не увидите, если только жабры не отрастите, – под довольный смех варяжцев прокомментировал руководившей погрузкой на миноносец угля Кирилл Владимирович. – А кто там еще был?

– Еще кучка антиквариата – «мацусимы» я имею в виду. «Баяну» с «Палладой» вполне под силу. Так что «Аскольд» и «Новик», забрав нас всех с собой, обошли их бой мористее и стали потрошить купцов. «Новик» сначала нам подсобил, а потом с другими истребителями ушел добивать пароходы, которые на берег выбрасывались. Кстати, с него нам кричали, что «Баян» поймал и утопил кого-то из их бронепалубников, только сами мы этого не видели. И не знаем, кого именно.

– Здорово. Только насчет «Нийтаки» вы погорячились все-таки она позавчера была у Сангара, – усмехнулся Степанов. – Так чем там у крейсеров все закончилось?

– Понятия не имею, – выразительно пожал плечами смертельно уставший командир «Беспощадного», которому в последние двое суток удалось поспать аж три часа. – Когда я ушел от места основного боя, у них кутерьма только начиналась. Японские старики отходили в строе пеленга, наши наседали. А «Нийтаку» я видел еще утром. Если вы мне сможете назвать другой японский трехтрубный бронепалубник с шестидюймовой артиллерией – будьте любезны. И в конце дела она еще раз мелькнула, причем пожар на корме имела приличный, по-моему, ее Грамматчиков с Эссеном зафитилили.