– В какой связи спрашиваете?

– В связи с продажей дома Ольшанского.

– Ах, вот оно что… Вам и это известно?

– Как видите.

– Еще вчера вы не знали.

– Вчера не знал, а сегодня все стало известно. Думаете, я приехал в Москву просто так?

– Нет, не думаю.

– Знаете или не знаете?

– Криволуцкую? – Лионелла задумалась. – Нет… не припомню.

– Опять дурака валяете. По вам видно, что вы слышали это имя.

Решив больше не хитрить, она согласилась:

– Мне говорил о ней муж.

– Значит, он хотел купить дом Ольшанских?

– К этому времени дом был уже продан.

– К вопросу о мутных историях…

– Что это значит? – уточнила она.

– Мутная история, говорю.

– Что-то не так?

– Все – не так.

– К этому причастен Кирилл?

– Пока не известно.

– Когда вы его выпустите? – Лионелла шла напролом.

– Не знаю.

– Вы – непробиваемы.

– Если бы все говорили правду, преступник бы уже сидел за решеткой.

– Имеете в виду кого-то конкретного?

– Вас имею в виду, дорогая Лионелла Павловна. Вы снова недоговариваете.

Лионелла Баландовская с легкостью согласилась:

– Вы правы. Я давно хотела сказать, что подозреваю Шмельцова.

– В чем?

– Глупый вопрос. – Она прекратила есть и с недоумением взглянула на следователя.

Однако он повторил:

– В чем вы его подозреваете?

– В убийстве альфонса и, может быть, Катерины.

– Эко вы замахнулись…

– По крайней мере – в соучастии или в подготовке.

– Подготовке чего?

– Шмельцов все подстроил нарочно.

– Не понимаю.

– Что же тут непонятного. Он все сделал так, чтобы в убийстве обвинили Кирилла.

– Если так, зачем ему это нужно? – Егор Петрович сдвинул тарелку и довольно отвалился на стуле.

– Вам нужен мезим…

– Что?

– Нужно что-нибудь выпить, чтобы переварить все эти жиры. Здесь рядом аптека.

– Хватит! – он стукнул рукой по столу. – Я спросил, для чего Шмельцову обвинять в убийстве Ольшанского.

– Этого я не знаю.

– Если хочешь найти виновника преступления – ищи, кому это выгодно. В чем выгода Шмельцова? Дать взаймы? Это не выгода. Скорее наоборот – учитывая то, сколько у Ольшанского долгов, он не вернет деньги.

– То-то и оно, – сказала Лионелла. – В альтруизме Григорий Шмельцов не был замечен. Зачем давал деньги, если знал, что не получит назад? Зачем сам позвонил? Зачем позвал в Питер? В конце концов, зачем положил пистолет в ящик стола? Ведь знал, что Кирилл полезет туда, чтобы написать расписку.

– Это не доказано…

– Что?

– Пистолет в ящик мог положить кто-то другой.

– А как, по-вашему, объяснить то, что дверь между нашими номерами была открыта? Как объяснить, что взяли мое платье?

– История с платьем и меня заводит в тупик, – признался Егор Петрович. – Равно как и вызов альфонса. Есть в этом что-то нелогичное. И знаете что?.. – Он поднялся. – Я бы чего-нибудь съел…

Фирсов отправился к прилавку и через минуту вернулся с тарелкой, на которой лежал кусок жареной курицы.

– Только не это! – Лионелла вскочила, но тут же села на место.

Взглянув на ее лицо, Егор Петрович сказал:

– Если про мезим, лучше не надо!

И Лионелла чуть слышно сказала:

– Я все поняла…

– А что, если без актерских эффектов?

– Теперь я знаю, чем пахло в номере… Это был запах жареной курицы. – Она словно прислушалась и спросила: – Что у вас за парфюм?

– Не понимаю, зачем это вам?

– Чем вы сегодня душились? – настаивала она.

– Какая-то ерунда после бритья.

– Вы понимаете? Все дело в сочетании запахов. Сначала потянуло куревом, потом – ваш парфюм, и недостающий компонент – запах жареной курицы. Все сложилось!

– Но как этот запах мог появиться в гостиничном номере?

– Не знаю. Вы и разбирайтесь.

Фирсов покачал головой:

– Весь аппетит перебили.

– Это нереально… – многозначительно обронила она.

Однако следователь не стал отвечать на ее колкость. Он спросил:

– Вы едете в Питер?

– Зачем?

– Ну, как же… Там состоится очередная игра.

– Я считаю это плохой идеей.

– Так едете или нет?

– Нет, не еду.

– А если я вас попрошу?

– Не понимаю зачем, – Лионелла с недоумением взглянула на Фирсова.

Но тот скупо обронил:

– Подумайте. Я все объясню вам. Потом…

Все утро Лионелла думала о том, стоит ли ей поехать в Санкт-Петербург. Мысленно простившись с прошлым еще в поезде, она не хотела вновь заходить на порочный круг.

Однако у нее были и другие резоны. Ведь, судя по всему, Фирсов уготовил ей какую-то роль, и она, как настоящая актриса, могла бы ее сыграть. Лионелла спрашивала себя: неужели она откажется от опасного приключения? И сама себе отвечала: нет, никогда.

Окончательно решив, что поедет, она занялась тем, что стала подбирать гардероб для поездки. К обеду на ее огромной кровати лежала груда одежды. На полу штабелем стояли картонные коробки с обувью.

Методика поэтапного отбора была отработана. Сначала Лионелла брала все, что хотелось, потом исключала то, без чего могла обойтись. И в конце концов оставалось то, что соответствовало ее настроению, погоде и обстоятельствам.

Но был еще один, конечный и очень неприятный этап, продиктованный вместимостью чемоданов. На этот раз Лионелла решила взять два кофра, четыре чемодана, саквояж с косметикой и несессером и три круглые картонки со шляпками.

За этим занятием ее застал муж:

– Уезжаешь?

Она обернулась:

– Ты меня напугал.

Лев подошел ближе и поцеловал ее:

– Прости. Не подумал, что ты сейчас нервная.

– Что значит нервная?

– Учитывая обстоятельства…