В этой части города все было аккуратным и изысканным, даже кованая решетка ливневой канавы, тянущейся вдоль ровной, чистой мостовой. Я наслаждалась прогулкой; с удовольствием шагала по стальным прутьям, образующим красивый геометрический узор, и заодно любовалась темно-вишневой кожей и блестящими пуговичками своих новых ботинок.

Шаг, второй — и я с визгом подхватила подол и отпрыгнула в сторону. Проходящая мимо солидная пожилая дама сочувственно поцокала языком и произнесла:

— Будьте осторожны, дитя мое! Не подходите к решеткам близко. Этим летом подземные твари расплодились без меры. Вообразите, на прошлой неделе одна из них укусила моего терьера за ногу! Бедный мальчик до сих пор прихрамывает. Чистильщики заявляют, что не справляются, но за что, скажите тогда, я плачу муниципальные налоги!

Я сочувственно покивала в ответ и покосилась на решетку. Меня напугала черная суставчатая конечность, внезапно появившаяся рядом с моей ногой.

Конечность дергала и рвала стальные прутья так, что они едва не выходили из пазов. Состояла она из дюжины сочленений, заканчивалась острым загнутым когтем и походила на бесконечно длинный уродливый палец.

Костепала, вспомнила я, еще один мерзкий обитатель городской канализации, еще одно порождение магии темных лет, как и диплуры. А вот и они, тут как тут — темнота под решеткой словно кипела от уродливых многоногих теней. Там, в глубине столичной канализации, диплуры дожидались темноты, чтобы выйти на охоту. Оказывается, от них не было спасения даже здесь, в квартале, где жили богатеи и теурги! Я поспешно сделала несколько шагов в сторону. Восхищение уютной улочкой испарилось без следа. Невольно вспомнилось гнездо мерзких тварей, которое я обнаружила под особняком «Дом-у-Древа», в корнях дерева Ирминсул. От воспоминания передернуло — уже который раз.

Улочка вывела к небольшой нарядной аптеке. Над входом красовалась традиционная медная ступка и пестик, начищенные до ослепительного блеска. За стеклом пестрели колбы, реторты и бутылочки причудливых очертаний и расцветок. За открытой по случаю теплой погоды дверью виднелся просторный зал, заставленный высокими шкафами красного дерева, стеллажами и витринами, где были выставлены керамические сосуды с ингредиентами и сверкающие медицинские инструменты.

Единственным магическим атрибутом аптеки оказалась страшненькая анатомическая кукла, которая вращала головой, двигала руками и охотно демонстрировала желающим свои ярко раскрашенные восковые внутренности в рассеченных животе и груди.

В глубине зала застыл низенький аптекарь с фигурой, точь-в-точь как пузатый пузырек с его собственной витрины. Аптекарь приветливо кивнул, когда я зачем-то остановилась в дверях. Остро пахло мятой, гвоздичным маслом и камфорой.

Внезапно в моих мозгах, утомленных долгой прогулкой, мелькнула странная идея. После секундного колебания я вошла, приблизилась к высокой стойке темного дерева и решительно перечислила с дюжину названий сушеных трав, которые желала приобрести.

Пушистые брови аптекаря дернулись — мой список показался ему странным. К счастью, он не стал интересоваться целью моей покупки, и лишь уважительно произнес:

— Так редко сюда приходят покупатели, которые, подобно вам, хорошо знают, что им нужно!

Аптекарь долго и аккуратно взвешивал ингредиенты, старательно упаковывал их в серые бумажные пакетики, прикреплял и подписывал этикетки. Я стояла столбом и горько сожалела о глупейшем порыве, лишившем меня пяти декатов из оставшихся десяти.

Аптекарь внезапно подмигнул, добавил к пакетикам большую жестяную банку с лакричными леденцами, и с улыбкой объяснил:

— Подарок от аптеки магистра фармации Карла Триктуса!

Я величественно кивнула, повернулась, и неспешно удалилась у под пристальными взорами стеклянных глаз-протезов в выставочном шкафу.

Я опасалась вновь встретить безумную теургессу на обратном пути, но все обошлось. Квартал Мертвых Магов было тих и безлюден, оправдывая свое название. Когда я, наконец, вышла на его единственную улицу, день уже подходил к концу. На мостовую наползли густые тени. Красные остроконечные крыши и головы горгулий на водостоках заливал оранжевый предзакатный свет. Воды Киенны потускнели, последние лучи упали на горбатый мост, отчего каменные парапеты и опоры словно раскалились докрасна — в точности, как в ночь Углей двести лет назад.

Прогулка в город оказалась утомительной. Хотелось поесть, согреться и отдохнуть. Вспомнились отупляющий голод и пробирающий до костей холод, которые не так давно доводили меня до исступления. Тогда, в первые недели моей жизни в столице, после бесконечного дня и бесплодных шатаний по улицам окраин меня ждал негостеприимный доходный дом госпожи Резалинды. В его сырых, выкрашенных грязно-зеленой краской комнатах было немногим теплее, чем на улице. Ночью в мою каморку то и дело ломились подгулявшие постояльцы и сыпали пьяными проклятиями. Я сидела на продавленной кровати и дрожала, гадая — выдержит хлипкая дверь или нет?

Теперь впереди был вкусный ужин, уютная комната и дружелюбные люди, готовые поговорить и выслушать (Пикерн и Эрина, конечно, не в счет, но Кассиус наверняка захочет узнать, как прошел мой день, а Сидония будет рада, если я составлю ей вечером на кухне компанию).

«Дом, милый дом».

Губы тронула улыбка. Дом-у-древа был совсем не похож на наш небольшой светлый коттедж в Олхейме, где я прожила с отцом всю жизнь.

Старинный особняк в квартале Мертвых Магов был копией своих хозяев — аристократов, магов и теургов, чьи портреты висели в большом холле. Такой же надменный, эксцентричный и скрывающий мрачные тайны.

Ноги ускорили шаг: мне не терпелось вернуться под крышу моего нового дома, услышать стук его механического сердца, гул его механических жил и сосудов.

Дверь открыла Эрина. Благосклонно кивнула в ответ на приветствие и обшарила меня черными, похожими на маслины глазами. Бойкий взгляд отметил все — и новые ботинки, и аптечные пакеты, что я держала в руках. Горничная даже как будто раздулась от любопытства. Я знала, что Эрина не раз рылась в моих вещах, когда приходила убирать комнату. Неплохо было бы спрятать покупки. Со служанки станется обо всем докладывает дворецкому. Странный набор ингредиентов, что я принесла собой с прогулки, мог вызвать лишние подозрения и вопросы.

Я поднялась к себе, сполоснула лицо и руки, с удовольствием переобулась в новые домашние туфли. Тихо гудел фарфоровый раструб теплодува, комнату наполнял приятно нагретый воздух— еще одна позабытая диковина домагической эпохи, которую молодой хозяин велел установить в древнем доме, где владельцам на протяжении веков сроду не удавалось прогреть комнаты.

Кассиус жаловался, что на уголь для пиропневматических печей уходит прорва денег, но гран-мегист Дрейкорн наотрез отказался ставить магические огненные короба и протягивать «жилы саламандры» как в современных домах Наоса.

Я была согласна со своим неведомым хозяином. В газетах писали о случаях, когда демоновы огненные технологии выходили из под контроля. Жильцов ждал исключительно плачевный конец. Иномирное зеленое пламя, вырвавшееся на свободу, плавило сталь и камень, как сало.