его пригородам и выступал перед сторонниками и прочими горожанами, призывая их всех подняться на борьбу за подлинную независимость Вавилонии, и напоминал соотечественникам о славном прошлом столицы Мира, и о том, что их великий город достоин лучшего, чем просто находиться под пятой каких-то ассирийцев.

– Сколько можно терпеть унижения и выплачивать непомерную дань Ассирии?! – вопрошал на этих многолюдных сборищах Шамаш, на которых иной раз собиралось до десяти тысяч человек. – Вспомните, славные сыны Вавилона, историю своей страны! Разве можно мириться с нынешним её бесправным положением?! Разве вы не чувствуете, что унижены?!

– Мы готовы к борьбе!

– Веди нас вперёд! – раздавались возгласы из толпы горожан.

 Тоже самое происходило и в храмах, где жрецы переходили на сторону Шамаш-шум-укина поголовно. Царь Вавилонии, его визирь и их ближайшее окружение сейчас подносили богам несказанно щедрые пожертвования. Закалывались бычки и овцы, куры и другая живность, вносились золотые и серебряные слитки.

 И большая часть вавилонской верхушки, знать, финансисты и крупные купцы тоже поддержали заговорщиков. Патриотический настрой охватил буквально все слои общества! Люди, кто был побогаче, сдавали драгоценности, чтобы можно было закупить на них для формировавшихся новых воинских подразделений оружие. Ремесленники, подёнщики и прочий бедный люд вступали массово в ополчение. Всего за месяц было сформировано два новых корпуса и новобранцев усиленно муштровали и обучали владению оружием.

 К восставшему Вавилону стали один за другим присоединяться соседние города. Посланцы из Борсиппы, Ниппура, Киша и многих других центров прибывали ко двору Шамаша, который располагался в Летнем дворце на севере города, и приветствуя царя уже как действительно независимого правителя Вавилонии, приносили ему присягу на верность от имени своих городов.

Восстание разрасталось. Оно охватывало почти всю Вавилонию. И, казалось бы, всё шло примерно так, как и задумывалось.

***

 Летний зной в Мадакте совсем не ощущался, всё-таки этот город располагался в горах. В неё прибыли послы от Шамаш-шум-укина. Они запросили срочной аудиенции у царя Хумбан-никаша, старшего сына Уртаки, который одно время прятался в Ассирии от своего дяди Теумана, и только после того как тот был обезглавлен, и ассирийцы захватили на время весь Элам, Ашшурбанапал передал Хумбан-никашу в управление Мадакту и прилегающие к ней области.

 Ассирийцы намеренно раздробили Элам на пять самостоятельных владений и позволили персам, бывшим вассалам эламских царей, объявить себя независимыми. Этим самым ассирийцы серьёзно ослабили своего извечного соперника. Однако Хумбан-никаш, первое время ориентировавшийся на Ниневию, быстро понял, что ему с ней не по пути, так как он поставил перед собой задачу восстановить мощь своей страны и вновь её объединить. В этой политике его поддерживал принц Ундаси, единственный оставшийся в живых из сыновей Теумана, с которым Хумбан-никаш дружил и который нашёл убежище у него и стал вскоре его правой рукой.

 Всего за пару лет Хумбан-никашу удалось объединить три из пяти новообразованных государств, и он вновь присоединил к своим владениям Сузы, но ставку свою он так и оставил в горной Мадакте. Подальше от границы с Ассирийской империей.

 Хумбан-никаш распорядился впустить людей Шамаша.

 Перед эламским правителем предстали вавилоняне.

Их посольство возглавлял друг визиря Набу-ката-цабата, вельможа Набунацир. Он был одним из богатейших вавилонских магнатов, а ещё он был ярым противником ассирийцев, но до времени это искусно скрывал.

 Набунацир приветствовал эламского правителя и с ходу объявил:

– Государь, Вавилон восстал!

– Ну, наконец-то! – раздался возглас Ундаси, который находился по правую руку от Хумбан-никаша. Ундаси просто не смог сдержатся:– Мы этого ждали.

 Набунацир продолжил:

– Вавилон уже полностью перешёл в наши руки! Сводный брат Ашшурбанапала объявил себя независимым правителем! Все ассирийцы, находившиеся в Вавилоне, уничтожены либо мы их изгнали из города!– После этого Набунацир распорядился, чтобы сопровождавшие его люди внесли в зал приёмов сундуки. Их было больше тридцати, и их вносили один за другим и ставили в несколько рядов. Вскоре они заполнили весь зал.

 Когда их все расставили, вавилонянин произнёс:

– Государь, здесь часть сокровищ из нашего главного святилища Эсагилы, которые тебе преподносит царь Вавилонии в счёт той помощи, которую от тебя ожидает…

***

 Давно кануло в лету то время, когда Ашшурбанапал был застенчивым и скромным подростком, предпочитавшим уединение и любившим тишину библиотеки и неспешные беседы с мудрым и всё знающим учителем. По существу, неожиданно свалившаяся на его голову власть так или иначе закалила его, сделала жёстким и где-то даже бескомпромиссным. Вообще власть круто меняет характер любого человека, а тем более, когда эта власть оказывается безграничной. Но сколь бы круто не меняла она характер, а кое какие черты в человеке, наделённого ею, остаются неизменными, и, в частности, некоторая сентиментальность до сих пор была присуща Великому царю. А потому он долго не мог поверить в то, что средний брат может его предать, хотя тревожные сигналы давно поступали, но Великий царь на всё смотрел сквозь пальцы и на них старался не реагировать. Да и Главный глашатай и его служба оказались в этом деле далеко не на высоте.

 Поначалу Ишмидаган предупреждал повелителя о всех подозрительных известиях, но видя, что их Ашшурбанапал отметал с ходу, он в последнее время тоже не стал придавать им какого-либо значения. И в итоге в Ниневии проглядели то, к чему несколько лет подготавливались Шамаш-шум-укин и вавилонская верхушка, которая уже была всецело на его стороне. А между прочим в архивах Ашшурбанапала были найдены археологами донесения ассирийских агентов из Вавилона, в которых те предупреждали Великого царя о готовившемся восстании.

 К Ашшурбанапалу ворвалась царица-мать.

Накия-старшая по-прежнему бесцеремонно вмешивалась в государственные дела, но Ашшурбанапал вынуждено с этим мирился и старался не показывать своего раздражения.

 Накия-старшая с ходу во весь голос заявила:

– Дожились! Я надеюсь ты обо всём знаешь и тебе ничего не надо рассказывать?!

 Ашшурбанапал кивнул головой.

 Накия-старшая обычно вела себя уверенно и спокойно, но сейчас она была выведена из себя:

– Ты, я думаю, понимаешь, что на самом деле произошло?

– Мне обо всём ещё несколько часов назад доложили…

– А я тебя предупреждала! Я тебе говорила, что не следует доверять этому…э-этому изменнику и негодяю! И ему ни в коем случае нельзя было отдавать Вавилон! И вот теперь расхлёбывай то, что приготовил этот клятвопреступник! Пусть покарают его боги! А зная Шамаша я уверена, что он пошёл на подобный шаг всё просчитав, и в ближайшие дни выяснится, что нам бросят вызов ещё и халдеи, и мидийцы, тем более что благоразумный Дайаку окончательно отошёл от дел, и теперь в Экбатанах заправляет его сын, а им во всю вертит его женушка, Закира, которая по-прежнему