Для заговорщиков казалось всё складывалось более-менее благоприятно и вдохновляемый тестем Шамаш-шум-укин решился поднять своё знамя и объявил себя независимым правителем…

 Так началось грандиозное восстание в Вавилоне против ассирийцев! И в самом его начале пришлось пойти на решительные и крайние меры…

 По совету Набу-ката-цабата были заранее составлены списки всех горожан, занимавших более-менее важное положение в обществе и которые поддерживали Ашшурбанапала, и в условленное время, буквально всего лишь за одну ночь, их всех вырезали.

Восставшими было убито почти семь тысяч человек (вот вам и предтеча парижской Варфоломеевской ночи).

Глава пятнадцатая

 Сколько себя помнил Шамаш, его переполняли амбиции, и их было всегда намного больше, чем у сводного братца. Ведь Ашшурбанапал и не собирался становиться царём, а мечтал занять жреческий пост и писать трактаты на теологические темы. А вот Шамаш спал и видел себя в тиаре и как он подобно своим великим предкам ведёт ассирийские армии на врага. А ещё ему нравились поединки на мечах и скачки на колесницах. Но наставник принцев, учёный Набуахиариба, а потом и царица-мать, могущественная Накия-старшая, убедили Асархаддона поменять завещание и помогли Ашшурбанапалу взобраться на трон. Общими усилиями они повлияли на Великого царя.

 Шамаш после этого впал в сильную депрессию. Он до сих пор помнил тот неприятный разговор с отцом, когда ему было сообщено об изменившихся статьях в отцовском завещании, касавшихся престолонаследия.

 Отец в тот раз пригласил его одного, и это был поздний вечер. В апартаментах отца горел тусклый свет, так как две трети лампионов были потушены. Отец был хмурый и какой-то странный, неуверенный что-ли, он прятал глаза, чего за ним раньше не наблюдалось. Асархаддон не сказал, что его кто-то вынудил изменить своё решение, а только заметил, что надеется на понимание со стороны сына и что для империи будет лучше если трон займёт Ашшурбанапал. Сказав это, отец встал и под конец аудиенции заметил: «Я всё равно позабочусь, Шамаш, о твоём будущем. Можешь не беспокоиться. И моя милость тебя не оставит! Верь мне, я ведь по-прежнему тебя ценю…»

 Шамаш от этих слов пришёл в ступор. Он не мог поверить тому, что услышал. И даже насмелился попросить отца повторить всё только что им сказанное.

 Тогда Асархаддон молча протянул старшему сыну завещание. И Шамаш лично убедился в том, что он лишался права занять престол, хотя он был и старше «тюти». В завещании всё было ясно и чётко записано. Наследником (вопреки и в нарушении ассирийских законов) объявлялся Ашшурбанапал.

 После этого у Шамаша подкосились ноги, и голова закружилась, и кто-то его подхватил сзади, а то бы он мог упасть.

 Ему действительно в тот момент стало плохо.

И даже пришлось для него вызывать врачей…

***

 Он очень долго не мог успокоиться и забыть то, что с ним произошло, однако, в конце концов, смирился с тем, что отец не ему передавал власть. А восстать сразу против Ашшурбанапала Шамаш так и не решился.

Все в Ассирии ещё хорошо помнили незавидную судьбу отцеубийц Адармелика и Шарецера, проклятых навсегда.

***

 Шамаш-шум-укину пришлось надеть на себя маску, и он стал играть роль преданного родственника, во всём поддерживавшего младшего брата, которому присягнул народ и который стал новым Великим царём после внезапной смерти Асархаддона во время его очередного похода на Египет.

 Таким вот способом Шамаш надеялся втереться в доверие к сводному брату. И это ему сделать через какое-то время удалось.

 Ашшурбанапал в детстве долго враждовал с Шамашем и по началу не очень-то поверил в его лояльность, однако средний брат оказался хорошим актёром, и что самое немаловажное, он смог быть вполне убедительным, и Ашшурбанапал постепенно отбросил все сомнения и решился на то, чтобы согласно завещанию отца, отдать сводному брату Вавилонию. При этом как его отговаривали от этого шага! Его предупреждали и учитель, и Накия, и ещё кое кто из так называемой Ассирийской партии, возникшей при дворе, но Ашшурбанапал, чувствуя за собой вину перед Шамашем, всё же пошёл на это, и на втором году правления он восстановил Вавилонское царство и передал его в управление брату. И вот Шамаш который год восседал на троне в столице Мира. Он теперь не надеялся когда-нибудь стать во главе Ассирийской державы, так как у Ашшурбанапала подрастали уже свои наследники, и в Ниневии их поддерживали почти все.

 И поэтому Шамаш-шум-укин окончательно обратил свой взор на Вавилонию.

Отныне его целью было стать подлинно независимым правителем этой страны, которая пока что скорее являлась даже не царством, а особой провинцией в составе Ассирийской империи.

***

 Именно визирь предложил Шамашу ловким ходом обезглавить про ассирийскую партию в городе, когда подсказал отправить в Ниневию с дарами её верхушку. Сто пятьдесят вельмож и крупных финансистов должны были поздравить с очередным днём Рождения Ашшурбанапала. Затем Набу-ката-цабат настоял на том, чтобы в условленное время были уничтожены все, кто примыкал к этой партии и оставался в Вавилоне. Милосердным нельзя было быть, и Шамаш это тоже понимал. Предстояло пустить под нож несколько тысяч человек, и старший сын Асархаддона заколебался по этому поводу, но визирь был непреклонен…

 Набу-ката-цабат заявил:

– Если сейчас мы проявим слабость, то в дальнейшем это нам выльется боком! Надо действовать! И не считаясь ни с чем!

 Дома неблагонадёжных загодя пометили особыми метками и в условленное время, в полночь, стражникам отдали приказ…

 Пролилась кровь… Пролилось море крови.

И город содрогнулся.

***

 Не малая часть жрецов из Эсагилы не колеблясь перешла на сторону заговорщиков и вовсю уже агитировала горожан и призывала их к неповиновению. Несколько подразделений вавилонской армии, в которых на командных постах ещё находились ассирийские офицеры, попытались противостоять заговорщиком, но ввиду малочисленности этих подразделений их разоружили, а ассирийцев взяли под стражу. Шамаш хотел этих офицеров переманить на свою сторону, но Набу-ката-цабат заявил, что этого делать нельзя и приказал сто сорок офицеров увести к городскому рву и там расстрелять из луков, а кого-то и обезглавить.

 Огромный город в основном поддержал восстание и повсюду началось стихийное избиение всех на тот момент оказавшихся в Вавилоне ассирийцев и тех, кто хоть как-то был связан с имперской администрацией.

***

 Шамаша как подменили. Его было не узнать. Окончательно забылись развязные наложницы из гарема и другие подобного же рода развлечения. Он очень мало спал, за то источал энергию и был теперь как никогда деятелен. Он постоянно передвигался по городу и