Борэ под названием «Полуночный мясник».

– Ну-ну, – хмыкнула Надежда.

В номере она была одна, Мария, как обычно, прогуливалась где-то с Андреем Станиславовичем, который не спешил в город в ожидании, пока заживет синяк на левой щеке. Надежду эти прогулки волновали только с той стороны, чтобы Машка не проболталась лектору о венце. Но подруга заверила, что она – могила и этот тип из нее слова не вытянет.

Автор статьи превозносил роман за прекрасный выразительный слог, за умело нагнетенный саспенс и хорошо выстроенную увлекательную интригу, а еще за высокохудожественные описания жутких сцен многочисленных убийств, отрывания конечностей и последовавшее за тем расчленение трупов. Роману предрекалось большое будущее и многочисленные переиздания и выражалась надежда, что успешный дебют продолжится серией таких же замечательных романов, как «Полуночный мясник».

В конце статьи размещалась фотография книги, на обложке которой в лужи крови лежала темная фигура, и над ней нависал лохматый тип с мясницким ножом в руке, а с обратной стороны, совсем мелко, – фотография автора. Однако, вглядевшись пристально, до рези в глазах, Надежда заметила, что глаза человека на снимке были проткнуты иголкой, причем не один раз, и проговорила:

– Интересно…

За этим увлекательным занятием ее и застала вернувшаяся с прогулки Мария.

– Надежда, ты что, разговариваешь сама с собой? – рассмеялась она. – Приятно поговорить с умным человеком?

– Вроде того… – Надежда Николаевна спрятала листок, еще не зная, как следует реагировать на сегодняшнюю находку. Следовало хорошо все обдумать.

До вечера она была необычайно молчалива, так что Мария заподозрила бы неладное, если бы не была так увлечена своим лектором. Вернее, он думал, что дело обстоит именно так. На самом деле Машка старалась побольше с ним общаться, чтобы запомнить малейшие его привычки и манеры и потом описать их в романе. Тогда никто не будет сомневался, что это именно он, Андрей Станиславович Воронин, и никто другой.

А вот не надо всех женщин-писательниц считать дурами!

Надежда сидела в номере и напряженно размышляла. Проткнутые глаза на фотографии говорили о том, что Альбину Борэ очень сильно ненавидели.

Вживую Альбину почти никто не видел, так что когда та девица появилась в пансионате, никто из писателей и не сомневался, что это она самая – успешный автор нескольких романов ужасов. С коллегами-писателями она держалась заносчиво, смотрела на них свысока, Виленыча даже послала куда подальше… За что ее убили? Из зависти? Но как доказать?..

Надежда Николаевна еще раз прокрутила в памяти то злосчастное утро и вдруг вспомнила грабельки, валявшиеся в кадке с непонятным растением в холле пансионата. На них был песок. Стало быть, именно их убийца использовал, чтобы убрать следы своего пребывания на обрыве. И еще: к Машке прицепилась какая-то нитка лилового цвета… Лилового? Надежда порылась в карманах Машкиной толстовки и нашла там тряпичную куклу, которую подруга под ее руководством сделала из шарфика Ляли или Гали, а оказалось, что Нины.

Внимательно рассмотрев куклу, Надежда заметила затяжки, а в одном месте нитка была вырвана. Наверное, там, на обрыве, шарф зацепился за куст. Машинально убрав куклу обратно в карман толстовки, она стала действовать по методу незабвенного Эркюля Пуаро и первым делом набрала номер настоящей Альбины Брыкиной. Та ответил сразу, и голос у нее был не такой гнусавый. Когда разобрались, кто есть кто и Надежда по-свойски поинтересовалась, как обстоят дела с паспортом, Альбина радостно сообщила, что все устроилось с помощью издательского адвоката, и теперь ей только надо явиться в полицию и написать заявление.

– А когда туда собираетесь?

– Да завтра! Чего тянуть-то? Со следующей недели, говорят, такие дожди пойдут…

– Слушайте, а вы хотите, чтобы нашли убийцу вашей подруги? – спросила Надежда, слегка покривив душой, поскольку знала, что убитая вовсе не была подругой настоящей Альбины.

– Конечно хочу!

– Тогда сделаем вот что…

Внимательно выслушав все наставления Надежды, Альбина заверила ее, что все исполнит, а завтра сразу после завтрака приедет в пансионат.

После разговора с писательницей Надежда Николаевна нашла Варвару, которая вполне мирно беседовала с пожилой писательской парой и даже хохотала не так оглушительно.

– Варя, поди-ка сюда, – поманила ее Надежда, взглядом извинившись перед супругами, – дело есть.

Уразумев суть, Варвара не стала ахать и охать, тут же поверила Надежде и признала ее главной.

– Как скажешь – так и сделаю! – пообещала она. – Не подведу! Будь спок!

Уверившись, что тут все будет в порядке, Надежда Николаевна побежала в поселок возле станции, у женщины, выгуливавшей огромного добермана, узнала как найти дом деда Сережи, и в скором времени уже топталась у калитки, пока с той стороны забора не раздалось вопросительное рычание.

– К деду Сереже! – сказала Надежда в щелочку.

Рычание смолкло, зато послышалось цоканье когтей по дорожке, выложенной плиткой. Надежда подождала еще немного, и наконец калитка открылась. За ней стоял тот самый дед, которого Надежда встретила в поезде третьего дня, а рядом с ним огромная кавказская овчарка.

– Здравствуйте, – сказала Надежда, опасливо покосившись на собаку. – Вы меня помните?

– Помню, а как же! Попутчица моя. Заходи уж, коли пришла!

Овчарка рыкнула приглашающе.

– Гера ее зовут, – сообщил дед, – познакомься.

– Ух ты, какая красавица!

«Очень приятно!» – рыкнула Гера и подала Надежде огромную лапу.

В саду под яблонями был вкопан большой стол, и румяная женщина закатывала на нем банки с яблочным повидлом.

– Племянница моя, – сказал дед, – Петькина мамаша.

– Вот как раз к нему у меня дело! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Мне бы телефончик его…

– Серьезное дело? – прищурился дед.

– Очень, – честно ответила Надежда. – Может, слышали, у нас в пансионате погибла женщина?

– Которая с обрыва бросилась от несчастной любви? – оживилась племянница.

– Валентина, помолчи! – насупился дед. – Это она сериалов насмотрелась, – пояснил он Надежде, нажимая кнопки на телефоне, а когда там ответили заорал:

– Петька? Ты? Тут с тобой женщина одна поговорить хочет, которую ты третьего дня в пансионат вез! Помнишь? А? Говорит, что по важному делу! – И передал трубку Надежде.

– Петя, тут вот какое дело… – Она решила не тратить время на пустую болтовню и говорить прямо: – У вас дело о смерти той женщины из пансионата ведь не закрыто?

– Не могу про это говорить с посторонними, – сурово ответил Петя, – тайна следствия.

– И не надо, – заторопилась Надежда, – вы молчите, я сама говорить буду. Значит, адвокат из города приезжал и сказал, что ваша покойница вовсе не Альбина Брыкина, так?

– Ну…

– Думали, что она – Татьяна Тапанайнен, но выяснили, что Татьяна погибла три месяца назад, так?

– Ну…

– Короче, у вас неопознанная покойница в морге лежит, и никто не знает, что с ней делать, так?

– Ну…

– А адвокат не пошел к этому вашему… со сросшимися бровями, а сразу к начальству двинулся, они, адвокаты, такие…

– Ну…

– И начальство теперь вашему непосредственному начальнику устроило такое, так?

– Ну! – теперь в Петином голосе звучала явная радость.

– А как вы посмотрите на то, что я вам укажу убийцу этой самой неизвестной женщины, а?

– Ну-у…

– Да не нукай, не запряг! – заорала потерявшая терпение Надежда. – Говорите толком! Значит, завтра с утра приезжайте в пансионат и будьте начеку! Да мотоцикл свой в сторонке поставьте, чтобы раньше времени народ не тревожить! И тогда вам от начальства будет премия, а может, и повышение. Как вам такое?

– Ну! – засмеялся Петя.

– Хороший у меня внук, верно? – спросил дед Сережа, забирая у Надежды телефон.

– Да, и очень красноречивый!

Валентина угостила Надежду Николаевну яблочным повидлом, густым и очень вкусным, а затем дед Сережа пошел ее проводить, чтобы показать короткую тропинку до пансионата.

– Не заблудишься?