Сейчас он увидел на столе в беседке сковородку с поджаренным и залитым яйцом мясом, тарелку с солеными помидорами и огурцами. Но самое большое недоумение у него вызвал графинчик, бесспорно с водкой, и стакан. Разглядывая непонятное угощение, Киричук не заметил появления Степаниды Ивановны.

— Кушайте, Василий Васильевич, сынка моего помяните, год как схоронила.

— Сочувствую, Степанида Ивановна, — взял он в руки графинчик, мгновение помедлил — нельзя обидеть! — налил для приличия немного, тихо произнес обычное: — Пусть земля будет пухом!

Как нарочно, времени для завтрака у него нынче осталось меньше обычного, а тут на ходу нельзя — женщину оскорбишь.

— Знал я о вашем горе, Степанида Ивановна, не спрашивал, коснуться боялся. Вы уж извините за эту сухость.

— Какое извинение, спасибо, наоборот… Все думала, сыновей своих привезете, — тяжело вздохнула она, — я бы за ними как за своим… Что же не едут они?

— Учебный год надо закончить. А тут квартира моя освободилась, глянуть некогда… ремонт делают.

— Так вы скоро съедете? Тогда хотя бы навещайте, привыкла я к вам.

— Откуда привычка, мы почти не видимся.

Хозяйка замотала головой:

— Разве в том дело, сколько видишься? Всем бы таких постояльцев. У нас захолустье, народ грубоватый. А с вами вроде и сама получше глядишься.

Киричук признательно улыбнулся:

— Тут какими глазами посмотреть, дорогая Степанида Ивановна. Бандеровцы обо мне говорят, будто я головорез, хищник, живьем могу съесть.

— Это бандиты-то говорят?.. Та их перевешать, паразитов, мало, сколько они горя людям нанесли! У меня сестра под Бережанкой, двадцать километров отсюда, вся больная стала от них. Мой сынок утонул, а у нее убили, «ястребком» он был на селе… Кабана забрали, ко мне за деньгами приезжала, велели ей три сотни на ихний займ приготовить… И не говорите о них, нашли на кого ссылаться…

— Я пошутил, конечно…

— Мне, как женщине в возрасте, виднее… Да разве только мне? Между прочим, и молодухи на вас глядят с приятным вниманием, сразу интерес проявили. И не шутейно — о том, о сем, а с основательным прицелом: чего любите и храпите ли ночью.

— Это еще зачем? — перестав есть, выразил недоумение Киричук и поинтересовался: — А что за молодухи, любопытно? Я еще могу нравиться, значит…

— Не лукавьте, Василий Васильевич, вы сами о себе знаете… «Молодухи» — это я в общем сказала, ну а бабеночка одна тут, Варварой зовут, вон через два дома ее хата, действительно интересовалась, встретила тут меня и давай пытать… Хотите, познакомлю? Приглянулись вы ей, и все тут.

— Знакомить не надо, — отрицательно потряс головой Василий Васильевич. — Мне это совсем ни к чему.

— Застеснялись, вижу… Ну а какой грех — малость внимания уделить соседке?.. Беды нет, а ей, может, радость.

— Когда нашему брату чекисту развлекаться?.. Сами видите, некогда.

Все утро Василию Васильевичу не давали покоя настораживающие слова хозяйки: «Интерес проявили… с основательным прицелом». Степанида Ивановна, конечно, имела в виду совсем не то, что он заподозрил: оуновскую приглядку.

Как уже повелось, придя на работу, Василий Васильевич прежде всего направился к майору Веснику. Указывая карандашом на воткнутые в карту черные флажки, означавшие зарегистрированное появление банд, Иван Николаевич тихо, но довольно энергично докладывал:

— Все бандитские налеты, Василий Васильевич, а за ночь их было три, произошли, заметьте, на юго-западе области, в непосредственной близости от Львовщины, вот здесь — между Гороховом и Берестечко. В селе Сарпиловка, возле Заболотц, опять этот Гном… Он захватил троих «ястребков». Измывался над ними, пока не убил.

Лицо Василия Васильевича напряглось, он подошел ближе к карте, как будто захотел получше рассмотреть ее, спросил сдержанно:

— Разве Чурин не сел еще на хвост этому Гному? Мало людей, пусть еще возьмет. Когда от Анатолия Яковлевича последнее сообщение было?

Весник раскрыл перед подполковником журнал телефонограмм.

— Вот в двадцать два часа дежурный по райотделу из Горохова передал.

Киричук прочитал запись:

«Отправляюсь обложить край леса за Сарпиловкой, предполагаемую отсидку Гнома. В случае безуспешности утром жду ориентировку. Капитан Чурин».

— Ориентировку дали? — спросил он.

— Дал и отправил солдат для преследования в двух направлениях — в сторону Бубнов и Лукович. Гном все время туда стремится, там его не трогали. И оттуда, уверен, он налеты делает.

— Не мало послали солдат?

— Хватит, — спокойно ответил Весник. — Хочу обратить ваше внимание, Василий Васильевич, что в последние дни бандиты дают знать о себе в отдалении от центральной части области, как будто специально отвлекают наше внимание подальше к Львовщине, к польской границе. Есть данные, Зубр сделал переход по Торчинскому району на встречу с Хмурым. Думаю, свидание у них уже состоялось. Три дня назад в лесу обнаружен труп эсбиста Совы. Убит он излюбленным приемом Зубра — ножом по сонной артерии. Предварительно его жесточайше измордовали, родная мама не узнала бы.

— У него скула прострелена, читал я в справке, — напомнил Киричук. — Шрам приметный.

— Заплыло все лицо, какой там шрам, — стал пояснять Весник. — Его по плоскому лбу и подбородку клинышком, которого совсем не стало — зубы выбили, да еще по черной гриве волос опознал Дорошенко, Тогда и шрам разыскали.

— Ну и ладно, меньше нам хлопот, — утратил интерес к убитому Киричук. Немного помолчав, сказал: — Конечно, неспроста бандиты оставили центральную часть области в полном затишье. Тут тебе и переходы к месту встреч, и разведка, и беседы главарей. Вчера надо было поднять весь оперсостав, «ястребков», активистов на поиск постоев. В такой ситуации легче напасть на Хмурого. А прежде всего мы должны ликвидировать особо зверствующие банды Кушака и Гнома.

Весник спросил:

— С Угаром сегодня назначена встреча, со вторника на среду?

— Не назначена, а предложена, — поправил Киричук.

— Не придет он, Василий Васильевич…

— Почему такая уверенность?

— Тетку Христу обнаружили в доме убитой.

— Когда? — очень огорчился Киричук.

— Последняя моя утренняя запись. Обнаружили труп…

— Это понятно, Иван Николаевич. Меня интересует: тетка Христа убита до того, как мы послали обращение к Угару, или после. Если он получил нашу бумагу и убрал старуху, тогда вы правы, на встречу с нами он не придет. Если же…

— Понял, Василий Васильевич. Немного погодя я вам все доложу определенно.

— Постарайтесь побыстрее, мне надо окончательно наметить район заслона вдоль границы с Львовской областью для предстоящей операции.