Куда меньше внимания привлекал Александр, волочившийся следом за ней. Из-за его неуверенных шагов и ссутуленных плеч некоторые решили, что он молодой слуга, хотя его костюм заставлял в этом усомниться: темно-сиреневый мундир с мелкой ажурной серебряной вышивкой на рукавах, груди и высоком воротнике, однотонные брюки, вопреки стандартам мундиров выдававшие форму его ног, туфли-монки с пряжкой и сиреневая маска без распространенного у большинства пера.

Он поправил белые перчатки и встал рядом с Делиндой.

– Они ведь не знают, кто мы?

– Конечно, не знают. – Она растягивала каждое слово.

– Действительно, ведь парней-альбиносов так много среди знати.

– Намекаешь на то, что тебя могут узнать даже под маской?

– Разумеется!

– Не повышай голос. И вообще поменьше говори. Собрания не зря проводятся в виде маскарада. Отличный способ позволить людям быть теми, кем они захотят, не раскрывая своей личности. Сегодня ты белобрысый мальчишка в мундире, а завтра миленькая неуверенная в себе дурочка в небесно-голубом платье с хрустальными туфельками. Я хочу сказать, что некоторые кардинально меняют свой образ, так что успокойся.

– Не нашли свой столик, госпожа? – обратился к ней молодой официант.

– Да, проводите нас. Желательно ближе к сцене.

– Как вам угодно.

Их проводили к столику в третьем от сцены ряду, ближе к дорожке. Только сейчас с легким холодком Александр заметил, что из фарфоровых вазочек на каждом столе на гостей смотрели три веточки хиганбаны – алой лилии с закрученными тонкими стебельками.

– Чего ты так смотришь на эти цветы? – Делинда дождалась, пока официант наполнит ее бокал белым шампанским.

– Значение у них нехорошее.

– Разве? – Она кивнула официанту, и тот удалился. – Красивым цветам – красивое значение.

– По-твоему, смерть может быть красивой? – Александр устремил на нее резкий взгляд.

– Церковь и орден придают смерти одинаковое значение. Она – лишь переход к новому этапу. На ней жизнь в распространенном узком понимании не заканчивается.

– Эта нездоровая романтизация необратимых страшных событий и процессов присуща каждому члену ордена?

– Разумеется. – Делинда отпила из бокала, облизнулась и продолжила тише: – Если постоянно в страхе думать о неизбежном конце и о том, сколько дней тебе отведено, можно сойти с ума… Не сутулься.

Он выпрямился. Противоречивые мысли разъедали его изнутри. Каждое слово Делинды, произнесенное довольным высокомерным голосом, будило в нем жажду повести себя дерзко. Видеть сестру, такую властную и торжествующую, потягивающую поднесенный официантом напиток, было все равно что проходить через пытку. Хуже было находиться рядом с ней в скованности, на поводке шантажа, в постоянном неосуществимом желании уйти. Один вид Делинды вызывал у Александра приступ паники.

Люди вдруг притихли. По залу прошла волна шепотков. Александр оглянулся на вход и увидел в дверях мужчину в длинной багровой мантии с золотым напылением и меховым воротником. В черных сапогах немного ниже колен он важно шагал по красной дорожке, наслаждаясь восхищенными взорами будто околдованных членов ордена. Он поднялся на сцену, чеканя шаг так, что тот эхом проносился по всему залу, встал у трибуны и скинул мантию, под которым оказался черный с серебряным отливом шелковый костюм. Мужчина разомкнул бледные, едва очерченные губы и заговорил хриплым, но ласковым голосом:

– Рад приветствовать вас, уважаемые члены ордена Creatio Azazel! Перед вами ваш покорный слуга Эдуард Гальперн. Объявляю съезд открытым!

Аплодисменты продолжались до тех пор, пока он мягко не поднял руку.

– Creatio Azazel – это больше, чем просто орден. Это семья, в которой мы, ее основатели, готовы помочь вам в любом начинании. И сегодня наша семья пополнилась новым членом. Весьма уважаемым и известным в широких кругах. Давайте же, друзья, поаплодируем ему за проявленное доверие, ведь в наши времена это так ценно. – Громкие хлопки его жестких ладоней были подхвачены градом оваций и одобряющих выкриков.

Эдуард обхватил трибуну и продолжил без былого энтузиазма:

– К сожалению, приходится начинать наше собрание с удручающих новостей, поразивших весь мир несколькими днями ранее: Великобритания объявила о войне с Германской империей. – Гальперн выдержал паузу и глубоко вздохнул. – Любая война – тяжелое испытание для человечества. Когда она заканчивается, не все могут вспомнить, почему она началась.

Александр сжался, в душе желая сию же секунду исчезнуть. Узнай все эти люди, что лицо этой войны находится в одном с ними зале, как бы они поступили?

– На смену ночи всегда приходит день. Но ведь ночь, согласитесь, по-своему прекрасна. Так устроены жизнь и смерть. Вода и пламя. То, что губительно для одних, благодать для других. Политика нашего сообщества такова, что в любом несчастье нужно уметь видеть хорошее. Господь посылает нам новое испытание. Наша задача не просто справиться с ним, но и извлечь из него урок. Нужно уметь видеть сквозь призму людских страданий!

По рядам проходили официанты с бокалами красного напитка.

– Мы должны выжать из жизни на Земле максимум удовольствий! – продолжал Эдуард торжественно. – Глупцы скажут, что это греховно. На то они и глупцы. Мы люди Земли. Каждый из нас был избран Господом. Так почему мы ставим себе ограничения на пути к удовольствиям и чувствуем вину, проживая легкую жизнь? Разве мы этого не достойны? Разве это не заложено в нашу природу – желать лучшей жизни? Это нам дано. В этом нет ничего греховного и постыдного. Мы не должны винить себя за беды других и ограничивать свои возможности лишь потому, что другим это не дано. Есть избранные, как мы. А есть люди попроще. Они инструмент. Такова их судьба. Таково их предназначение, и за все трудности они получат в новой жизни сполна.

Официантка поднялась на сцену, подала Эдуарду бокал, он тут же поднял его над головой и провозгласил с блаженной улыбкой:

– Кто знает, быть может, когда-то мы тоже были мучениками подобно им. И вот она – наша награда. Так наслаждайтесь же жизнью, друзья! Отведаем же сей чудесный напиток, и пусть его целебная сила наполнит ваши безгрешные души!

«Они совсем больные». Александр сидел с разинутым ртом, пока рядом с ним не поставили бокал. Он недолго вглядывался в чуть колеблющуюся поверхность напитка, затем взял бокал за ножку и покрутил его.

– Густой. Что это?

– Их фирменное. Выдерживают с янтарем и добавляют пару капель водки.

– Выдерживают что?

Делинда закатила глаза, поднесла бокал к губам и чуть отпила.

– Попробуй. Выдержан отлично.

– Не хочу.

Она уставилась на Александра, изогнув левую бровь. Уголок ее рта был приподнят в ехидной улыбке.

– Я настаиваю. – Ее устрашающий насмешливый шепот был ему знаком.