– Отчитываюсь. Так будет быстрее.

– Немедленно прекратите! Имейте хоть каплю уважения…

«…Невежественный мальчишка!» – едва не слетело с ее языка.

– Ладно. – Саша остановился, когда осталась половина пуговиц рубашки, и заговорил с раздраженной улыбкой и наигранной учтивостью: – Тогда напрягите воображение. Вчера ночью я прилетел на частном самолете из двухмесячного плена, в котором меня с целью выяснения местоположения ЗНР для запуска мировой войны как физически, так и морально пытали способами, какие вам и не снились, а под конец людоедша наградила порезом от запястья почти до сгиба локтя, добравшись до моей кости. – Он поднял забинтованную руку. – И хотя я буквально только что с операции по пересадке органов, давно не ел нормальной еды, практически не спал, тело ломит от усталости и истязаний, а рука немеет, я пришел сюда. – Саша закончил без былой улыбки: – И я буду благодарен, если вы засунете свою бессмысленную формальность куда подальше и выслушаете меня.

Карла Шварц, как и многие другие, сидела с разинутым ртом. Она часто захлопала глазами, сложила руки в замке и произнесла тихо:

– Мы вас внимательно слушаем.

– Благодарю. А теперь выключите свет. – Саша развернулся к депутатам, вытащил из кармана проектор размером с бейсбольный мяч, поставил его на тумбу и к моменту, когда зал погрузился в полумрак, включил. Перед ним открылся голубой экран. – Благодаря усилиям нашего друга на стороне врага, который и помог мне сбежать, мы имеем очень ценную информацию и сотни живых солдат, которым не пришлось жертвовать собой ради ее получения. Мне передали секретные документы, которые я просканировал и создал 3D-модель, которую вам сейчас и продемонстрирую.

Нажатием одной кнопки на парящем экране он открыл объемную схему горгона. При виде висящей в воздухе человекообразной машины депутаты ахнули.

– Это горгон – металлические доспехи для солдат, которые могут потягаться с любым танком. В них нет изъянов. Вообще никаких слабостей. По крайней мере, я пока ничего не нашел. Их мощь мы сможем оценить, когда враг вступит на земли Куксхафена – именно его они в первую очередь и собираются захватить. – Следом открылась объемная карта. Яркая красная линия проложила путь от Куксхафена к столице. – Оптимальная точка, которая приведет их прямиком в Берлин. Сюда, в Рейхстаг, в мой замок и бункер Рейхсбан. – Он вновь вернул схему горгона. – Армия таких горгонов составляет около трех тысяч единиц. Этого достаточно, чтобы выиграть не то что эту мелкую войну, но и любую мировую.

Он выключил проекцию, следом вернулся свет.

– Сможем ли мы противостоять этим железным демонам? Вряд ли. Что же нам теперь делать? Я понятия не имею.

После затянувшейся тишины наконец заговорила Карла:

– Вы пришли сюда сказать нам, что мы обречены?

Саша смешно выпятил губы, кивнул, смотря в сторону, и наконец ответил:

– М-м-м… Да.

– Как это понимать?

– Ну простите, что не придумал план победы за ночь.

– Мы надеемся, что это временно, – вступила в разговор Верена. – Мы не сможем сдерживать их в море вечно.

– По моим расчетам, на захват Куксхафена у них уйдет не больше двух дней. Затем они разместят там свою базу, на что у них уйдет примерно столько же времени, если не меньше, и двинутся на Берлин. При особом желании, учитывая их возможности, они доберутся до нас… через месяц, – как ни в чем не бывало закончил Саша, отошел от трибуны и встал перед ней лицом к председательнице Бундестага.

Началось обсуждение. Члены совета старейшин шептались с непроницаемыми выражениями лиц, в то время как имперское правительство формулировало вопросы.

Никто не заметил, как в приступе жгучей боли и ударившего головокружения Саша переступил с ноги на ногу и схватился за шрам на животе, оставшийся после очередной пересадки искусственных органов. На мгновение в голове зазвучал приглушенный вердикт, который, просканировав состояние его организма, вынес компьютер.

«Нужно поскорее заканчивать эту войну». С этой мыслью он вновь заговорил:

– Враг готовился долго и вложил уйму денег.

– Долго? – переспросила Карла.

– Пару лет точно. Такие махины за несколько месяцев не делаются.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что фальшивая смерть Делинды и прочее здесь ни при чем. Это лишь формальное оправдание. Война была неизбежна.

– Что значит «фальшивая смерть Делинды»? – спросила Верена. – Вы же не хотите сказать…

– Хочу. Вы будете очень удивлены, но это так. Александр лишь пешка в умелых руках – в руках Делинды.

– Что вы такое говорите! – повысила голос Карла. – Все видели ее тело.

– Все видели подставное тело. Ох, поверьте, она жива. На протяжении двух месяцев я лицезрел ее довольную физиономию.

– Вы не можете заявлять такое на собрании, не имея доказательств.

– А где же еще, если не здесь? – Саша развел руками. – Доказательства? Ни у одного из ее солдат нет телефона с камерой или диктофоном. Пронесешь такой – будешь жестоко наказан. А они это умеют, поверьте. Ее люди отслеживают любое упоминание о ней в интернете, и появись хоть намек на то, что она стоит за этой войной, он будет тут же стерт, а человек в лучшем случае заблокирован.

– Хорошо, предположим, что Делинда жива. Она всего лишь – уж не обижайтесь, Саша, – монарх. Она не обладает такой всеобъемлющей властью.

– Мне бы ваше неведение. – Саша с грустной улыбкой покачал головой. – Разумеется, ей помогают, но не вижу смысла объяснять вам, кто именно, ведь в таком случае вы можете оказаться в опасности. Дам подсказку: именно по этой причине Мировой Совет нам не поможет. Я мельком прочитал новостную сводку. Никто нам помогать не собирается, потому что все боятся и сыты по горло войнами. Так что мы можем полагаться лишь на себя.

«Ведь семейство Марголис, как богатейшее в мире, держит в руках весь Совет, а Дирк – глава семейства. Вот и получается, что единственный, кто мог бы все это прекратить, из чистого идиотского любопытства поддерживает войну. Замкнутый круг».

В новом приступе его тело обдало обжигающим холодом, и на несколько секунд в глазах потемнело. Ему пришлось подойти ближе к тумбе трибуны. Словно через вату он слышал пронизанные недоверием реплики депутатов, возбужденных его заявлением о неизбежном скором поражении.

– Я что-нибудь придумаю, – заявил Саша, слыша свой голос, словно чужой. Он качнулся и ухватился за тумбу.

– С вами все в порядке? – спросила канцлер.

– Да, – пальцы сжали рубашку на месте свежего шрама, – пусть армия сдерживает врага сколько может. Я придумаю план…

– Простите, Саша. – Каждое слово Карлы звучало для него в разной интонации – одно громче, другое тише. – Мы не можем полагаться только на вас одного.