– Так, прекращайте, – махнула на них Делинда. – Мне все ясно. Вы допросили Меган?

– Да, – Одри не выдала своей растерянности, – ее ударили по голове сзади, когда она собиралась зайти к себе.

– Что-нибудь пропало?

– Нет, но в любом случае, – Одри оглянулась на Рейн, – кто-то из наших солдат помог ему. И не просто помог, но и испортил генератор так, что при попытке его включения по всему центру распылилось снотворное.

– Вероятно, в наших рядах спрятался благодетель и поборник нравственности, – усмехнулась Делинда и перевела снисходительный взгляд на Рейн. – Вижу, вы не ладите. И все же это не основательное доказательство, Одри.

– К слову, – заговорила Янмей, – наши ряды не поредели. А значит, он сбежал сам. А еще вполне возможно, что кто-то проник в центр.

– За те считаные минуты, когда все вырубилось? – Одри сложила руки на груди.

– Возможно, это была командная работа. Кто-то сломал подстанцию, оснащавшую весь район светом, в то время как другие или все-таки один человек проник в центр. Вопрос в том, как они отследили нас.

– Этот чертеныш, я слышала, взломал камеру, в которой сидел, – подхватила Рейн.

– И как давно – никто не знает. На самом деле мы не знаем, что еще он мог сделать за время заключения и с кем мог связаться.

– Не забывайте о смерти Авроры. – Делинда покрутила чашечку, наблюдая за тем, как переливается кофейная гуща. – Кто-то, – вероятно, Саша – буквально убил ее своими вопросами и стер историю допроса.

– Но ведь к Авроре его кто-то должен был отвести, – нахмурилась Рейн.

– Именно. – Янмей забрала у Делинды чашку с намерением сделать ей новый кофе. – Этот кто-то знал, где она находится.

– Короче, – Делинда взмахнула руками с тяжелым вздохом, – я устала от этой болтовни. Мне еще на собрание генералов идти. Если ничего не пропало, то я спокойна.

«Все равно его пришлось бы отпустить».

У всех без исключения в немом возмущении от простоты ее отношения к побегу вытянулись лица.

– Однако, – вдруг холоднее продолжила Делинда, – я крайне недовольна тем, что он смог сбежать настолько легко. Никто даже на хвост не сел. Это говорит о безалаберном отношении солдат к непредвиденным подозрительным ситуациям, которые они списывают на случайность. – Она взглянула на Одри, и та вздрогнула. – И вас, оказывается, так легко обезоружить темнотой. Я нанимала профессиональных солдат или детей, Одри Хьюз?

Та сглотнула.

– Такого больше никогда не повторится, клянусь.

– Конечно. Сбега́ть-то теперь некому. Из тех, кому хватило бы на это мозгов! – Делинда ударила по столу, кивнула им в сторону выхода и медленно развернулась к Янмей, стоявшей у кофеварки. – Идите. И не позволяйте вашим семейным драмам мешать работе. Завтра на восходе, как только будет проложен коридор в Куксхафен, вы отправитесь туда. Я очень надеюсь, что вы не разочаруете меня.

Рейн не ожидала, что подозрения будут сняты с нее так легко и быстро. Не желая сталкиваться с Одри, она состроила несчастное лицо и демонстративно прошла мимо нее прямо в коридор.

– Эй, погоди!

– Не хочу говорить с тобой! – Зная, что никто не станет свидетелем ее маленького ликования, Рейн на мгновение позволила себе злорадно улыбнуться. В то же время в груди у нее кольнуло от тоски и жалости. Выговаривая заранее продуманные откровения перед Одри, перед яростью и раздражением она заметила в ее карих глазах крупицы осознанности, искреннего удивления и сожаления, которые не отпускали ее даже после разговора.

Рейн спустилась в казармы и направилась в сторону своей комнатки, когда услышала:

– Вижу, ты вышла сухой из воды.

Она развернулась. Перед ней стояла русоволосая девушка в армейской одежде. Волосы слева у нее были сострижены короче, руки упирались в бока. Ее милое личико исказила широкая улыбка.

– Ты же…

– Тера Гарсия. – Она пожала Рейн руку.

– Я думала, ты отшила нас.

– Да, – Тера пожала плечами, – потом подумала и поняла, что не каждый день предлагают громить все в железных доспехах без вреда для здоровья, еще и за хорошие деньги. Да и убивать плохишей за деньги мне наскучило.

«Поэтому ты пришла убивать хороших?» – как хотелось съязвить Рейн, но вместо этого она безразлично произнесла:

– Понятно.

– Тут все на ушах стоят из-за побега Клюдера.

– Да, наслышана.

Тера не переставала странно улыбаться.

– Приятно было поболтать. Пойду разомнусь с горгоном. – Она хлопнула Рейн по плечу и прошептала: – С Меган ты была не очень осторожна.

Рейн бросило в холодную дрожь. Она развернулась, но Тера уже бежала к лифту.

Хотя долгожданный адрес Александр запомнил сразу, он перечитывал его вновь и вновь, словно таким образом мог заставить время идти быстрее, приблизив его к так горячо желаемому вечеру. Он сидел за столом перед развернутой папкой – планом захвата Германской империи, – но прочитанные слова не задерживались в его голове надолго: все место занимали окрыляющие мысли о скорой встрече, которую он ни за что не мог пропустить.

Произошедшее минувшим вечером казалось ему чудесным пьянящим сном. Было в нем что-то невозможное и в то же время простое. Александр даже подумал, что увиденное было сладкой иллюзией его изнывающего по Каспару сознания. Перечитывая адрес, словно священную мантру, он как бы по старой памяти убеждал себя в иллюзорности той радости, которую наконец ощутил.

Вдохновленный встречей, он позволил себе помечтать о будущем: уютный двухэтажный дом, океан и цветочное поле по обе стороны, где-то вдалеке, за приземистым холмом, выглядывают крыши домов небольшого городка; порой по вытоптанной тропе вдоль плотно высаженных цветов он ездит туда на велосипеде, а когда возвращается, на пороге его ждет Каспар; он откладывает ноутбук, нежно улыбается, спускается с крыльца к нему, мягким движением руки убирает челку и целует в лоб; затем с крыльца он слышит тонкое мяуканье – это их кошка грациозной походкой спустилась к ним по ступенькам и вот теперь трется о его ногу, требуя ласки; Александр коротко смеется в кулак и подхватывает ее на руки, и они все идут в дом.

С разливающимся в сердце теплом Александр расплылся в улыбке.

Теперь, подкрепленная знанием об ответной любви, картина будущего вырисовывалась в его воображении четко. Казалось, лишь руку протяни – и ты уже в ней. Цена подлинного счастья уже не казалась ему такой высокой и неподъемной. Александр почти смог смириться с ней, как вдруг заметил, что пытается себя обмануть.

Тепло быстро растворилось в его сердце, вернув холод, с которым он жил все это время. Путь к мечте был постепенным и непростым, а он не мог себе даже представить, что должно произойти, чтобы горечь от совершенных чужими руками убийств не испортила вкус счастья; чтобы совесть не мучила его по ночам; чтобы все это наконец закончилось, и пережитое казалось кошмарным сном, который он больше никогда не увидит.