– Зато они готовы к завоеванию целой страны. А Германская империя в лучшем случае сможет оттянуть свой последний час. Эта война на первый взгляд бессмысленна. Кажется, что она – порождение мести. Но это не так. За ней кроется что-то куда страшнее.

Лавиния подошла к ней ближе:

– Милая, нам это не нужно.

– Мы не можем остаться в стороне!

– В тебе говорит горячая юная кровь.

– Во мне говорит человек, которому не все равно. И если Делиуар не станет помогать, я… Тогда я… Тогда я выйду замуж за Сашу, как только он очнется, и Делиуар автоматически станет союзником Германской империи!

Холодная дрожь пробежала по спине королевы. От шока она раскрыла рот, не в силах подобрать правильные слова.

– Т-ты не сможешь. Я не благословлю такой брак! Тем более что ты еще несовершеннолетняя. Потом будешь очень жалеть о браке в столь раннем возрасте.

– Мне и не нужно твое благословение, мама. – Слезы вновь скатывались по щекам Анджеллины, а голос преисполнился горечи. – Согласно закону, я могу выйти замуж за человека любой расы, нации, пола и должности, если мне и ему есть шестнадцать лет.

– Прошу, одумайся! – Глаза Лавинии заблестели от подступивших слез. – Давай ты успокоишься, и мы поговорим. Разрушить свою жизнь ради этого… Безрассудно.

– Я не разрушаю свою жизнь. Я хочу спасти чужие! – В бессильном отчаянии принцесса сжала голову, зарывшись пальцами в волосы. – И если ты не думаешь о других, то подумай хотя бы обо мне!

Она резко стянула парик и белые пряди с молочным отливом рассыпались по ее дрожащим плечам. Лавиния отступила, схватившись за сердце.

– Что?.. Что с тобой стряслось?

– Это как-то связано с… – Анко умолкла.

– С чем? – напряженно спросила Лавиния.

– С Сердцем ЗНР, – твердо ответила Астра. Казалось, она единственная, кто не поддался эмоциям и сохранял спокойствие. – Об этом лучше рассказать тебе, Анджеллина.

– О чем они, доченька? Как это творение зла связано с твоим видом?

Анджеллина покачала головой.

– Если бы только с видом.

Она подняла пальцы к глазу, словно хотела из него что-то вытащить, наклонилась так, чтобы волосы скрывали лицо, а когда выпрямилась и явила всем настоящий новый цвет своих глаз, окружающие ахнули.

– А-анджеллина… – послышался хриплый голос.

Она развернулась к Саше. Чуть разомкнув бледные губы, полуприкрытыми пустыми глазами он смотрел прямо на нее.

– Твой вид… – На мгновение в его затуманенных глазах проскользнуло осознание. – Вот черт.

Он вновь провалился в глубокий сон.

Каспар не знал точного времени, когда придет Александр, и твердо решил, что до момента встречи посвятит себя домашним хлопотам.

Весь день он провел в приятном незнакомом волнении. Улыбка то и дело непроизвольно появлялась на его лице. Потрепанный невзгодами жизни Каспар стал забывать, каково это, когда в приливе нежности от одной только мысли о любимом человеке трепещет каждая клеточка тела, и ты по-настоящему чувствуешь, что живешь здесь и сейчас. Это происходило с Каспаром крайне редко. Радость от тех чувств не задерживалась надолго в его памяти, и насыщенные краски, в которые облачался мир в минуты мимолетной любви, стремительно тускнели. Со временем те единственные женщины, пробудившие в нем нечто похожее на то, что он испытывал сейчас, становились ему совсем безразличны. Его не терзала тоска, не преследовало желание вернуться. Как и он для них, они были для него той поучительной частью жизни, которая, привнеся нечто новое, теряла смысл и передавала эстафету следующему этапу.

Но в этот раз все было по-особенному. Казалось, все складывалось именно так, как и должно – фундаментально. Так, как было им уготовано.

Ближе к семи вечера Каспар закончил с сервировкой стола и угощениями: брускетты с лососем, сливочным сыром, специями и базиликом, фриттата с грибами, две порции бифштекса с листьями салата в оливковом масле и помидорами черри, а на сладкое – бисквиты в шоколадной глазури и графин яблочного сока. Зная аппетиты Александра, Каспар был убежден, что тот в лучшем случае, если только не будет сильно голоден, отведает всего понемногу.

Он оделся, взял расческу, чтобы зачесать волосы назад, но, подойдя к высокому зеркалу, вдруг застыл. В последние дни он забыл о единственной причине, не давшей ему принять любовь короля тем роковым вечером, – возрасте. Тридцать восемь чертовых лет. Двадцать лет пропасти. Он смотрел на свое отражение во весь рост и видел не окрыленного любовью юношу, каким чувствовал себя в душе, а взрослого мужчину. Статного, высокого и подтянутого, довольно привлекательного в глазах подавляющего большинства, в шелковой бордовой рубашке с закатанными рукавами, отчасти подчеркивающей линии его мускулистых сильных рук, усыпанных выпирающими венами. Лицо его выглядело свежим и приятным, сине-голубые глаза в кайме длинных густых ресниц горели огнем жизни. И все же что-то было не так. Каспар приблизился к зеркалу и усмехнулся сам себе: мелкие тонкие морщинки незаметно проступали на лбу, надбровные дуги проявились четче, а тени на лице стали более резкими и глубокими.

«Разве может молодой парень полюбить человека настолько старше его?» – вновь прорезались мучившие его сомнения.

По всему дому разлетелась трель звонка. Каспар на скорую руку зачесал волосы и спустился в коридор. Не проверяя экрана домофона, он открыл дверь.

– П-привет… – Александр смущенно улыбнулся ему, чувствуя, как от волнующего жара его лицо становится пунцовым.

Каспар незаметно сглотнул и крепче сжал ручку двери.

– Добрый вечер. Прошу, проходите.

Когда дверь за ним закрылась, Александр, словно избегая зрительного контакта, повернулся к шкафу, положил на пуфик рюкзак и снял пальто, тут же бережно принятое Каспаром и повешенное на крючок вешалки. На нем были белая рубашка, заправленная в черные свободные брюки. Ничего лишнего.

Он повернулся к Каспару все с той же улыбкой, не в силах поверить, что ничто не помешало ему прийти: ни незапланированные встречи, ни какая-нибудь авария, перекрывающая всю дорогу. Только они вдвоем во всем доме. И никого больше.

– Как вы добрались, Ваше Высочество?

– Давай снова на «ты». Как-никак мы… – Александр умолк и повернулся в сторону кухни. – Такой приятный аромат.

– Да, приготовил по мелочи. – Каспар взял его рюкзак. – Давайте… Давай я покажу тебе твою комнату.

На долю секунды в сверкающем взгляде короля мелькнуло легкое, незнакомое Каспару разочарование.

– Да, конечно. Проводи, пожалуйста, – ответил он сдержанно.

Они поднялись на второй этаж, вышли в коридор, утопавший в полумраке, и зашли в комнату, выполненную в бежевых тонах. Александр ступил на мягкий тонкий ковер, покрывавший весь пол, вдохнул нежный запах кокоса от диффузора на стоящем меж двух пухлых кресел столе у задвинутого шторами окна. По обе стороны от двуспальной кровати с балдахином стояли комод и тумба с ночником и увлажнителем воздуха в форме Луны.