Свекровь. Шепотом сказала, что Егор просыпался, просил сладкий кефир, и что она легла с ним в детской. Мы можем отдыхать и не беспокоиться.

— Геля! У вас с Тимом сын?! — Полина была ошеломлена. Я только кивнула. Никаких подробностей. — Марат точно знал и молчал, жучара! Ну я ему, — погрозила кулаками, затем меня сердечно поздравила.

Мы вернулись в шумный зал. Ужин закончился и начался оперный гала-концерт. Пробираясь через гостей, заметила нашу компанию с прибавлением. Месхи с женой и дочерью. Марьяна стояла возле Тимура и буквально подпирала грудью его локоть.

— Добрый вечер, — мы с Полиной подошли. Обстановка ощущалась напряженной.

— Ангелина, рад тебя видеть, — любезно приветствовал Альберт Ромович. Его супруга с улыбкой вторила. Только Марьяна молчала, во все глаза рассматривая меня. Я тоже. Соперница не вызывала опасений. Можно сколько угодно хорохориться, но у нее взгляд брошенной собаки.

— Ангелина, — с трудом произнесла мое имя ровно. Я не ответила на приветствие.

— В понедельник мои люди заедут за документами. Хорошего вечера, — произнес Тимур и, обняв меня за талию, увел от этих людей. Я не в курсе, какая кошка пробежала между семейством Месхи и моим мужем, но рада, что он не воркует с ними по-родственному. Это было бы неприятно, хотя, конечно, я бы не стала показывать истинного отношения.

После того, как застала Тимура с Марьяной, разные мысли посещали. Относительно диагноза моего сына тоже. Я не спрашивала напрямую у врачей о возможности намеренно поставить неверный диагноз и настоять на прерывании, но мы обсуждали разные варианты. Никто злого умысла не увидел. Профессор, доктор наук, заслуженный врач — Альберт Ромович одним своим именем убеждал в своей правоте. Только он ошибся. Намеренно или нет — уже не узнать, но лично я ему не доверяла.

— Потанцуем? — предложил Тимур, буквально нависая надо мной, стискивая талию, возмутительно впечатываясь в меня бедрами. Я пила шампанское и, чуть захмелев, улыбалась, не ему, естественно. Но, видимо, с мужчинами работает тот же эффект, что и с женщинами: чем меньше женщину мы любим… В моем случае мужчину.

— Я соскучился, Геля, — хрипло произнес. — По тебе. По нам. Ты меня достаточно наказала равнодушием. Поехали домой… — и, глядя в глаза с обескураживающим вожделением, приложил мою руку к своим губам.

— И что мы будем делать дома? — ответила в тон его настроению. На нас смотрели: кругом фотокамеры, пресса, светские сплетники, завистники и… Марьяна. Она буквально следила за нами.

— Трахаться, малышка, — ответил предельно исчерпывающе. — Я хочу тебя, жена.

Я улыбнулась ему самой соблазнительной улыбкой, руку на грудь положила, за лацкан смокинга притягивая к себе:

— Ты можешь пойти со своим предложением примерно нахрен, — и поцеловала в уголок губ, медленно и томно. Со стороны мы пара года, ни дать ни взять. — Прости, мне нужно по женским делам, — от Мантурова пыталась сбежать при любой возможности. Вся эта игра только с виду легко давалась. Сложно. Такого мужчину сложно держать на поводке: чтобы и не сорвался, и не покусал.

Я чувствовала обжигающий взгляд мужа. Он смотрел на меня, а Марьяна на него. Нервно сжимала ножку бокала. Тимура без стеснения пожирала глазами. Я изменила траекторию и прошла мимо нее, бросив безжалостно:

— Ты весь вечер собачкой за нами бегаешь. Найди уже себе нового хозяина. Как можно так унижаться.

Она только тонкие губы ошарашенно округлила. Да, откушу палец, если посмеет положить его туда, куда не нужно.

Я ловко обходила шумные компании, умудрилась на ходу поставить на поднос пустой бокал, не споткнулась, когда неожиданно налетела на чью-то спину.

— Извините, пожалуйста, — мужчина повернулся с улыбкой и смеющимся, чуть хмельным взглядом. Высокий, светловолосый, красивый.

— Да ничего страшного, — попыталась его обойти.

— Вы слишком прекрасны, чтобы отпустил вас без танца, — не позволил обогнуть его, но склонился в галантном поклоне, приглашая на вальс. Пары как раз строились. Я согласилась. Отвлечься от мужа хоть на время будет полезно. — Как вас зовут? — поинтересовался, одобрительным оценивающим взглядом разглядывая мое лицо.

— Давайте без имен.

— Вы здесь не одна?

— А как вам кажется? — вздернула бровь. Мужчина скосил глаза на свое плечо. Да, безымянный палец с кольцом.

— Что тот, кто надел на вас колечко, — дурак. Я бы вас не отпускал от себя, — и обаятельно, по-мальчишески безбашенно улыбнулся, прежде чем шепнуть: — Можно я вас украду сегодня?

— Украдите одну из дебютанток. Все до единой прехорошенькие, — смущенно ответила, смещая вектор общения на других представительниц прекрасного пола.

— Мне не нравятся девочки. Мне нравятся женщины.

Я не успела ответить. На площадке неожиданно появился Мантуров.

— Вы позволите, — вроде бы спросил, но по факту властно забрал меня себе и повел в танце, будто мы и не сбивались с такта. Я успела увидеть холеное лицо нового знакомого. Он выглядел уязвленным и заинтригованным.

— Куда мы? — спросила, когда Тимур повел через толпу гостей.

— Домой, — грозно прорычал.

— А если я не хочу домой? — спорила ради принципа.

— Я хочу!

Муж ревниво посадил меня в машину и сел рядом. Я действительно устала и хотела сбросить туфли, так, для вида возражала. До четырех утра носить маску равнодушной стервы не выдержала бы. Тимур молчал всю дорогу. Меня это устраивало: закрыла глаза и дала отдых своему сердцу. Пусть бьется в такт ЕГО близости. Сердце глупое, оно рассудку не подчинялось, оно помнило хорошее, оно легче сбрасывало панцирь обид и разочарований.

Я не стала ждать галантности от водителя или мужа, сама вышла из машины и направилась в дом. Устало вынула шпильки из волос, тряхнула ими. В спальне на автомате потянула замок и перешагнула осыпавшееся к ногам алое платье. Хотела упасть на кровать, но неожиданно оказалась прижатой к голой мощной груди.

— Геля, не могу больше… — по-хозяйски сжал мои груди. Волосы собрал сзади и прикусил зубами шею. — Хочу тебя…

— У нас фиктивный брак, — напомнила спокойно. Только господь бог знал, как сложно мне было демонстрировать это спокойствие.

— Нет, настоящий, — попытался прогнуть меня, и не только морально, но и физически: надавил на поясницу, чтобы встала в его любимую позу.

— Не смей, — дернулась и свела ноги, когда попытался сдвинуть полоску трусиков. Развернулась и попыталась оттолкнуть