Эх, мне бы еще няню найти. Выходы в свет с Тимуром — это неизбежный атрибут светской жизни. Мне нужна хорошая помощница, не на полный день, скорее как палочка-выручалочка. Пока я не занималась этим вопросом.

Егор сел за стол, я рядом. Он уже хорошо кушал сам, но если начинал баловаться и никто не останавливал — еда будет везде. Не удивлюсь, если они со Шреком начнут есть из одной тарелки или даже миски.

— Да? — ответила на звонок. Номер незнакомый, а вот голос узнала.

— Ангелина, здравствуй, — у матери Тимура был очень ласковый тихий голос в прямом смысле, в в переносном его не было вообще. — Это Ольга Сергеевна.

— Здравствуйте, — сухо поздоровалась. Я оборвала связь со всеми людьми из жизни Ангелины Мантуровой, жены Тимура Викторовича. Но со мной пыталась связаться пара подруг, а вот свекровь нет. Со свекром все ясно, а с ней мы были в добрых отношениях. Ольга Сергеевна абсолютно не интересовалась моим сыном, как и ее сын, так зачем сейчас объявилась?

— Ангелина, я хотела попросить разрешения увидеться с внуком. Ты позволишь? — робко попросила.

Я молчала. Думала. Как интересно: мой сын стал нарасхват. Ведь она наверняка знала, что я родила, что ее внук существует, только пока Егора считали инвалидом, он не был никому нужен, а сейчас у всех проснулись чувства.

— А что же, Тимур не дал добро? — не сдержала иронии.

— Я посчитала, что разрешить должна именно ты.

Как любезно.

— Пожалуйста, — добавила она.

— Приезжайте вечером, часикам к пяти, — мне захотелось посмотреть на свекровь и лично спросить, не стыдно ли ей. — Егор уже проснется и будет в настроении.

Мы гуляли во дворе, когда подъехал мерседес. Ольга Сергеевна за три года не сильно изменилась. Возраст перевалил хорошо так за пятьдесят пять, но она оставалась миниатюрной милой блондинкой. Та самая маленькая собачка, которая до старости щенок. Ухоженная, в светлом брючном костюме, с профессиональной укладкой и легким дневным макияжем — ни дать ни взять жена министра. Я, вероятно, должна была стать такой же со временем. В руках большая коробка, перевязанная бантом — видимо, подарок для внука.

— Здравствуй, Геля, — поздоровалась и нашла глазами Егора. Он возился в песочнице. Я хотела ответить как-то едко и хлестко. Сказать, что она опоздала почти на три года, но… — Прости. Прости, пожалуйста.

Я была обескуражена. Свекровь казалась очень искренней. Она первая из семьи Мантуровых, кто удосужился извиниться. Тимур так и не признал вину. Нет, кричал, конечно, что ошибся, что жалеет и хочет второй шанс с сыном. Но в этом не было истинного раскаяния и признания вины. Хотя бы перед сыном. Про себя молчу. Я, видимо, недостойна извинений. Ну и ладно, мне всего-то год простоять или двенадцать месяцев продержаться.

— Я не знаю, что сказать, — ответила честно. — Очень сложно просто взять и забыть.

— Я понимаю, — энергично кивнула. — Просто хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль… Вся ситуация… Это было ужасно. Мы виноваты перед тобой и, — слабо улыбнулась, — Егором. Как же он похож на Тимура! — приложила руку к груди. — Можно мне подойти?

Я только кивнула. Захотелось расплакаться. Не знаю, почему. Стало грустно. Ведь все могло быть иначе: если бы не было диагноза, если бы Тимур был на моей стороне, если бы мы не расстались. Одни сплошные если. Если бы, мы были бы счастливой семьей, а не играли в супругов…

— Как ты ловко разбираешься с такой сложной головоломкой, — через полчаса мы из песочницы переместились в гостиную. Свекровь угадала с подарком — машина-бульдозер, но Егор в том возрасте, когда моментально впечатляешься и быстро остываешь, поэтому вернулись в дом. — Какой ты умный мальчик, Егор, — свекровь нежно коснулась пальцами его волос. Сын принял ласку, не оттолкнул. Вообще женщин он жаловал больше, чем мужчин. Маленький собственник!

— Воть, — с самым серьезным выражением лица подал ей хитрую конструкцию. Егор очень-очень любил сортеры, конструкторы, головоломки — думаю, растет технарь.

— Умничка, — погладила его ручку. Невербально ощущалось, что в ней накопилось много нежности, которую некому отдать: Тимур уже большой, а Виктор Мантуров — ледяная глыба. У меня большие сомнения, что мужчины этой породы умели чувствовать. Надеюсь, мой мальчик не такой. — У меня есть еще подарок.

Ольга Сергеевна поднялась с ковра и подошла к сумке. Достала книгу, но не обычную: пухлую, яркую.

— Смотри, — она надела на него игрушечные очки и открыла ее: на каждой странице объемные иллюстрации, с музыкальным сопровождением, и по восторженным возгласам сына несложно догадаться, что они еще и меняли цвет через очки. — Эта книга Тимура, — пояснила для меня. — Он любил ее. Я сохранила.

— Пасиба, бабуська, — неожиданно выдал Егор. Свекровь прикусила дрожащую губу. Я не знала, что чувствую. Вероятно, жалость. Виктор Павлович всегда казался слишком властным, жестким, холодным. Я про себя удивлялась, что свекровь прожила с таким человеком всю жизнь. Почему-то Тимур ощущался иначе: со мной он был страстным, нежным, заботливым. Но, возможно, другие видели меня такой же, как свекровь: женщину-тень богатого и влиятельного мужчины.

— Ангелина, ты разрешишь навещать Егора? — Ольга Сергеевна была очень деликатна.

— В принципе да… Но с понедельника у нас садик…

Я была в смятении. Нужно ли подпускать ее близко? Я ни в чем не уверена, в особенности в семье Мантуровых. Сегодня они есть, а завтра объясняй ребенку, куда делась новая бабушка. Кстати, о свекре…

— А Виктор Павлович тоже хочет познакомиться?

Свекровь смущенно отвела глаза. Видимо, нет.

— Нет, не хочет, — вздрогнула, услышав неожиданно близко голос мужа. — Папа решил не становиться дедом, — едко добавил. — Не ожидал тебя увидеть здесь, мама, — Тимур сел на пол и поцеловал мать. — Привет, Егоркин, — поставил перед ним целую коробку киндер-яиц.

Тимур каждый день что-то приносил и все как-то мимо. Я не помогала ему искать ключик. Сам, все сам. Разрушил. Теперь пусть пытается построить.

— Пасивец плисол, — проговорил Егор, но на яйца поглядывал. Молочный шоколад любил и сюрпризы тоже.

— Пасивец? — переспросила свекровь.

— Паршивец, — сухо ответил Мантуров. — Это я.

— Егорушка, — Ольга Сергеевна обняла внука, — это Тимур,