Мое агентство заключило с ним договор, а я подала заявку на американскую визу.

Американское посольство обратилось за уточнением некоторой информации с английскими службами. В итоге мне пришло письмо, в котором говорилось, что я подлежу принудительной депортации в Сомали в течение тридцати дней. Заливаясь слезами, я побежала поделиться горем с новом подругой – она тогда гостила у брата в Челтнеме.

– Жюли, у меня огромные проблемы. Все кончено, придется вернуться в Сомали.

– О, Варис, как мне жаль! Приезжай к нам в гости, это совсем рядом с Лондоном, пару часов на поезде. Тебе нужно немного отдохнуть и прийти в себя. И вдруг мы сможем что-нибудь придумать.

Жюли встретила меня на вокзале и отвезла меня в дом. К нам туда приехал и ее брат, Найджел. Он был очень высокий и бледный, но какие у него были шикарные светлые волосы! Он много курил – кончики пальцев и передние зубы пожелтели от никотина. Он очень внимательно слушал рассказ о моих злоключениях с паспортом и не прекращая курил.

Вдруг ни с того ни с сего он откинулся на спинку стула и сказал:

– Не переживай, я тебе помогу.

Услышать такое от парня, которого едва знаешь, было очень странно.

– И как же ты это сделаешь? Чем ты сможешь мне помочь?

– Я на тебе женюсь.

– О нет! Ты что, не слушал меня совсем? Я проходила уже через это, собственно, так я и оказалась в такой плачевной ситуации. Не волнуйся, вернуться в Африку не так уж и плохо. Там моя семья, моя родина. А эта страна просто сводит меня с ума!

Найджел резко вскочил и бросился на второй этаж. Вернулся он, сжимая в руках тот самый номер Sunday Times с моей фотографией на первой полосе.

– А это у тебя откуда?

– Я сохранил ее, потому что верил, что рано или поздно мы с тобой познакомимся. – Он указал на мой глаз на фотографии. – Как только я увидел это фото, я понял, что эти глаза знали много горьких слез. Я видел, что ты плачешь и нуждаешься в помощи. А потом со мной говорил Аллах и велел мне спасти тебя. Это мой долг перед ним.

Я обалдела. Только психа мне еще не хватало! Это ему, похоже, нужна помощь, что он такое мелет вообще? Но Жюли и Найджел все выходные уговаривали меня согласиться. Что меня ждет в Сомали? Верблюды, козы? Тогда я решилась задать Найджелу вопрос, который беспокоил меня с самого первого разговора:

– А тебе-то это зачем? Зачем тебе эти хлопоты?

– Я же сказал, мне ничего не нужно. Я просто выполняю волю Аллаха.

Я объяснила ему, что на мне теперь не так-то просто жениться: сначала нужно избавиться от предыдущего брака.

– Ну, так разведешься, и все. А потом скажем, что мы собираемся пожениться и вообще любим друг друга. Я схожу с тобой, я гражданин Великобритании, и они не смогут мне отказать. Пойми, я правда очень тебе сочувствую. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

– Ну-у… я правда очень ценю все это…

Тут вмешалась Жюли:

– Послушай, Варис, ну что ты упираешься? Он может тебе помочь, не отказывайся. Ты ничего не теряешь.

Мы решили, что Найджел поедет со мной к мистеру О’Салливану, чтобы договориться о разводе.

Спустя пару дней уговоров я сдалась. В конце концов, Жюли моя подруга, а он ее брат. Я видела, где он живет, и кажется, что ему можно доверять. Жюли права, я должна попробовать.

Мы решили, что Найджел поедет со мной к мистеру О’Салливану, чтобы договориться о разводе. У меня все еще были свежи воспоминания о его сыновьях, и я не горела желанием столкнуться с ними в одиночку. Я подумала, что и в этот раз не обойдется без денег – на других условиях этот мерзкий старикашка и пальцем не пошевелит.

– Что ж, запрыгивай в машину, поехали прямо сейчас.

Мы с Найджелом приехали в район, где жил старик, и я объяснила новому жениху, как найти его дом. Мне было страшно даже шаг сделать из автомобиля.

– Только будь осторожен! У него двое сыновей, и они совсем отбитые. Серьезно, будь внимателен.

Найджел расхохотался.

– Не смейся! Я ни капли не преувеличиваю. Они вдвоем гнались за мной пару кварталов и хотели отлупить дубинкой.

– Варис, прекрати! Делов-то: просто скажем, что тебе нужен развод. Какие тут могут быть проблемы?

К дому мистера О’Салливана мы подъехали уже к вечеру. Пока Найджел стучал в дверь, я то и дело оглядывалась, испуганно ожидая его сынков. Как я предполагала, старика в доме не оказалось – похоже, он снова был в пабе.

– Давай обойдем дом и посмотрим в окна, вдруг он просто не откликается? – предложил Найджел.

Это не принесло успеха.

– Ох, чувствует мое сердце, что-то здесь не так.

«Ну наконец-то ты начал соображать. У меня всегда сердце не на месте, когда я общаюсь с этим стариком».

– Что ты имеешь в виду?

– Да не знаю даже, как описать. Просто неприятное чувство какое-то… А если мы заберемся в дом через окошко?

И он начал стучать по раме, пытаясь приоткрыть окно.

Вдруг из соседнего дома выбежала женщина и крикнула нам:

– Если вы ищете мистера О’Салливана, то мы сами его уже несколько недель не видели!

Найджелу все-таки удалось чуть приоткрыть окно, и оттуда тут же понесся жуткий запах. Я отвернулась и зажала рот и нос руками. Найджел наклонился поближе и попытался рассмотреть комнату сквозь щелочку.

– Он мертв. Вот он, я вижу его на полу.

Мы сказали соседке вызвать «Скорую», а сами спешно запрыгнули в свой автомобиль и уехали куда подальше. Как бы это ужасно ни звучало, я почувствовала лишь облегчение.

Вскоре после этого случая мы с Найджелом поженились, и английские власти приостановили процесс депортации. Однако они не скрывали, что понимают, что наш брак фиктивный. Конечно, так оно и было. Мы решили, что пока я не получу паспорт, мне лучше пожить в его доме, в Котсуолд-Хиллс, западнее Лондона.

После жизни в Могадишо и семи лет в Лондоне я уже и забыла, как это прекрасно – жить на природе. Конечно, умиротворенные английские равнины, с разбросанными по ним фермами и озерами, и близко не были похожи на сомалийские пустыни. Но я все равно с большим удовольствием проводила время на воздухе, наслаждаясь отсутствием шумных толп и однообразных многоэтажек. В Челтнеме я вспомнила многие занятия, которые доставляли мне радость во время моей кочевой жизни: я бегала, без устали гуляла, собирала полевые цветы.

С Найджелом мы жили как соседи по общежитию, а не муж и жена – каждый в своей спальне. Потом, когда я начала нормально зарабатывать, я неоднократно предлагала ему свою финансовую помощь, но он ни в какую не соглашался. Ему было достаточно радости от помощи близкому и того, что он, как послушный мусульманин, исполнил волю Аллаха.

Как-то раз я проснулась пораньше, потому что должна была уезжать в Лондон на кастинг. Я поставила вариться кофе и начала мыть посуду после завтрака – Найджел еще спал в своей комнате. Вдруг раздался звонок в дверь.

Не снимая намыленных перчаток, я открыла дверь. За ней стояли двое угрюмых мужчин с невыразительными физиономиями и в серых костюмах.

– Это вы миссис Ричардс?

– Да, я.

– Ваш муж сейчас дома?

– Да, он еще спит.

– Вы должны нас впустить, мы пришли сюда по официальному распоряжению властей.

Ну, конечно, иммиграционная служба! У каких еще чиновников такой угрюмый вид?

– Да, да, проходите, прошу… Может быть, хотите чашечку кофе или сэндвич? Присаживайтесь, я пойду разбужу мужа.

Они устроились в гостиной,