скучать не приходилось – я крутилась как белка в колесе. Но и зарабатывала я очень много. Первую же неделю в Нью-Йорке я работала без выходных. Я не роптала – за такую работу я боролась четыре года.

Все шло прекрасно, пока однажды я не позвонила в агентство, чтобы уточнить, где я работаю завтра. Агент мне сообщил неприятную новость:

– Кстати, звонил ваш супруг. Просил передать, что летит сюда и уже вечером будет ждать вас в квартире.

– Э-э-э, вы что, дали ему мой адрес?

– Ну да. Он сказал, что вы в такой спешке уезжали, что забыли оставить ему свои контакты. Ой, он у вас такой заботливый. Представляете, говорит: «Моя жена впервые в Нью-Йорке, я просто хочу убедиться, что она в порядке».

В ярости я бросила трубку. Поверить не могу! В этот раз он зашел слишком далеко! Бедняжку агента я не винила – он же не мог знать, что это мой ненастоящий муж. Да и как бы я это объяснила? «Здравствуйте, если будет звонить мой муж, прошу, не выдавайте ему мои контакты. Понимаете, он немного псих и придумал, что у нас любовь. А я вышла за него, только чтобы получить паспорт, иначе бы меня вышвырнули обратно в Сомали, а мне нужно было лететь к вам, выполнять заказы. Кстати, что там с заказами на завтра?» Да, я действительно состояла в браке с сумасшедшим.

Вечером, как меня и предупреждали, заявился Найджел. Я открыла ему дверь и прежде, чем он смог переодеться или что-то сообразить, выдала голосом, не терпящим возражений:

– Пойдем, приглашаю в ресторан.

Когда мы оказались на нейтральной территории в окружении других людей, я начала разговор:

– Найджел, прошу, выслушай меня внимательно. Я терпеть тебя не могу. Понимаешь? Ты меня замучил. Я не могу работать, не могу жить, когда ты рядом. Ты действуешь мне на нервы. Ты должен уехать. Я прошу тебя об этом.

Я понимала, что это жестоко. И не думайте, мне не доставлял удовольствия этот разговор. В какой-то момент я почувствовала себя виноватой – такой у него был несчастный взгляд. Но я правда была в отчаянном положении, и мне казалось, что моя беспощадность поможет его образумить.

– Ладно, не продолжай. Ты выразилась предельно ясно. Я зря приехал и улечу обратно завтра же, первым рейсом.

– Да, да! Я вернусь со съемок вечером и не желаю видеть тебя в квартире. Я здесь ради работы, и у меня нет времени играть в любящую жену.

Да и как бы я это объяснила? «Здравствуйте, если будет звонить мой муж, прошу, не выдавайте ему мои контакты. Понимаете, он немного псих и придумал, что у нас любовь…»

Но следующим вечером Найджел никуда не улетел. Я застала его в темноте, печально разглядывающим пейзаж за окном – он выглядел, словно побитая собака. Я подняла скандал, и он согласился уехать завтра же. Потом послезавтра. В конце концов он все-таки вернулся в Лондон, и я вздохнула с облегчением. Но он продолжал доставать меня и на расстоянии – он дважды, пользуясь номером моей кредитки, покупал билеты и прилетал без предупреждения.

Не считая этих нелепых ситуаций с Найджелом, моя жизнь в Нью-Йорке складывалась просто великолепно. Я завела много новых знакомых, а моя карьера развивалась с космической скоростью. Я работала с компаниями Benetton и Levi’s, снялась в серии рекламных роликов для ювелирной компании Pomelatto, фотографировалась для журнальной рекламы Revlon, а потом стала лицом их новых духов Ajee. У них был чудесный слоган – «В сердце Африки рождается аромат, способный покорить сердце каждой женщины». Эти бренды с удовольствием использовали мою экзотическую африканскую внешность, которая так отпугивала заказчиков в Лондоне. Для очередной церемонии «Оскар» компания Revlon сняла рекламный ролик, в котором я появилась вместе с Синди Кроуфорд, Клаудией Шиффер и Лорен Хаттон. Каждая из нас задавала один и тот же вопрос: «Кто такая женщина-революционерка?» – и сама же отвечала на него. Мой ответ был связан с невероятными перипетиями моей жизни: «Это кочевница из Сомали, которая стала фотомоделью Revlon».

Для очередной церемонии «Оскар» компания Revlon сняла рекламный ролик, в которой я появилась вместе с Синди Кроуфорд, Клаудией Шиффер и Лорен Хаттон.

Позже я стала первой в мире чернокожей фотомоделью, появившейся в рекламе OLAY (я рекламировала одну из их линеек, Oil of Olay). Я снималась в клипах с Робертом Палмером и Митом Лоуфом. Заказы сыпались на меня, словно из рога изобилия, я брала одну обложку за другой – Elle, Allure, Glamour, итальянский и французский Vogue. Мне довелось работать с лучшими фотографами, но моим любимчиком был Ричард Эйвдон. Он был невероятно веселым и открытым, хотя был известнее любой модели, с которой он работал. Он часто обращался ко мне за советом, и для меня это значило очень много – в моих глазах он был настолько же классным, что и Теренс Донован.

С годами у меня сформировался список любимых фотографов. С опытом ко мне пришло осознание, насколько это сложная работа и как сильно отличаются результаты у фотографов. Великий фотограф способен продемонстрировать индивидуальность модели, показать все лучшее, что в ней есть, а не делать ее жертвой выбранного для съемок образа. Возможно, это от того, что я все сильнее чувствовала и защищала свою индивидуальность. Мне было непросто работать в мире, где в основном котируются длинноногие светловолосые и светлокожие красавицы. Некоторые фотографы пытались переделать меня и превратить в один из таких типажей. Меня это очень злило – если тебе нужна Синди Кроуфорд, так, пожалуйста, позови ее, а не выряжай меня в парик и не замазывай мне лицо тонной макияжа.

У меня часто случались курьезные ситуации из-за моей нелюбви к часам. Я терпеть не могла их носить, а ориентироваться во времени, как в пустыне, в условиях города, конечно, не получалось. Из-за этого я часто опаздывала. А еще я иногда приходила совсем не по тому адресу, который был нужен, – как оказалось, читала я так себе и часто путала порядок цифр или слов.

Больше всего я любила работать на подиуме. Кутюрье представляют свои коллекции дважды в год – все начинается с Милана, где неделя моды идет целых две недели. Потом все перемещаются в Париж, Лондон и Нью-Йорк. И через полгода все заново по кругу. Мне было легко работать в таком режиме – это мало чем отличалось от блужданий по сомалийской пустыне. Я привыкла всегда быть налегке, поэтому с радостью бралась за заказы на любом конце света и легко срывалась с места на место.

С наступлением поры показов эти столицы моды превращаются в сущий ад – в города со всего мира стекаются девушки, мечтающие о карьере манекенщицы. Повсюду, словно муравьи, снуют длинноногие красотки – их сразу было видно в любом месте. Ведут они себя по-разному: кто-то дружелюбен, кто-то видит угрозу в каждой девушке и глядит исподлобья. Чего я только не насмотрелась за эти недели.

Модели снуют туда-сюда по городу, гоняясь за кастингами, на которые их записали агентства. Когда оказываешься по эту сторону модельной жизни, понимаешь, что это вообще не гламур. За день порой приходится побывать в семи или даже десяти местах, которые чаще всего находятся в совершенно разных частях города. Сидишь на одном кастинге и уже опаздываешь на два других. Прибегаешь вся в мыле и видишь очередь из полусотни таких же, как ты. И еще нужно везде таскать с собой портфолио. Понравишься кому-нибудь, тебя попросят примерить пару вещей. И потом: «Спасибо, следующая!»

Тебя отпускают в полном неведении твоей дальнейшей судьбы, но переживать тебе некогда: нужно мчаться дальше. Самое лучшее, что