— Ну? — Сидорин продолжал с интересом смотреть на своего офицера.

— Похищение адмирала Назими, — пробормотал Котов. — Его похитили вечером, прямо перед его отъездом на французский авианосец. Знали у французов в штабе. Броссар был у нас, когда я… Но у нас на базе в тот день был и генерал Прежан.

— Lieutenant Brossar! Come to me![14] — гаркнул Сидорин.

Француз подошел и вежливо козырнул полковнику. Сидорин кивнул Котову, разрешая самому расспросить Броссара.

— Скажите, Валентин, вы помните день нашего знакомства на базе Хмеймим?

— Разумеется. Я еще обедал в вашей столовой. Скучная ваша кухня, между прочим.

— После того как мы с вами расстались и я уехал со своим переводчиком и медсестрой с базы, вы с кем-то обо мне разговаривали?

Броссар не ответил. Он молча и практически без эмоций смотрел на русского капитана. Пауза продлилась почти минуту. Сидорин ждал, не торопя французского лейтенанта. Он просто наблюдал за его лицом. Броссар медленно перевел взгляд на полковника:

— Теперь понимаю. Да, тогда Прежан спросил меня о том, куда отправился русский. Я ответил куда и зачем. Про медикаменты, естественно. А теперь вы меня навели на мысль.

— На какую? — спросил Сидорин.

— О Прежане, о сегодняшней сцене на совещании, когда сирийский адмирал его ударил.

— Ого, я что-то пропустил, Боря? — Сидорин задрал брови и уставился на капитана: — Ну-ка?

Котов по-английски, чтобы их диалог понял и легионер, пересказал всю историю с пощечиной и с подозрениями о том, что именно Прежан принял информацию от французского оператора об опасности нападения на аэродром и скрыл ее. Умышленно или нет, но скрыл. И о том, что своей властью вице-адмирал Мэро отстранил Прежана от службы.

— Сегодня Прежан мог сообщить заказчику о том, что капитан Котов здесь, и вызвать снайпера, — добавил Броссар. — Получается, что Прежан завербован сепаратистами или кто-то в рядах нашего командования играет в сложные политические игры по приказу из Парижа. Но покушения на Бориса — это явно вне заданий из Елисейского дворца. Это его связи здесь. Я доложу команде о своих соображениях.

— Не надо, Валентин, — покачав головой, положил руку французу на плечо Котов. — Это повредит вашей карьере. Прежан вас сожрет, если не попадет под трибунал.

— Не сожрет. Я — это Легион, а он — просто армейский генерал. Не станет он этим заниматься.

— Не надо по другой причине, Броссар, — поддержал Котова Сидорин. — Нам важен заказчик, а ваш генерал, каким бы он подлецом ни оказался, всего лишь исполнитель. Не станет его, найдется на его место другой. Мы должны вычислить, найти и обезвредить заказчика. Понимаете?

— Хорошо, — кивнул лейтенант с серьезным видом. — Мой соотечественник оказался предателем, но для меня священно братство по оружию. Мы здесь сражаемся с общим врагом. Можете на меня рассчитывать. Я знаю, что такое честь офицера!

Провинция Латакия. Аэродром Хмеймим. База российских ВКС в Сирии

Когда группа высадилась из вертолета, Котов отправил Белова с группой приводить себя в порядок, а сам двинулся к медицинскому модулю. В приемном боксе его встретила Марина Стасько. Женщина замерла, широко раскрыв глаза, потом прижала кулачки к подбородку, подошла к нему и ткнулась лицом ему в грудь. Котов собрался уже взять медсестру за плечи, но что-то остановило его.

— Марина, ты что? — спокойно проговорил он.

— Девчонки рассказывали, — тихо, с болью и страхом в голосе ответила она. — Там у вас страшный бой был. Говорят, что вы чудом выпутались. Если бы не французы…

— Ну ладно тебе, Марина, — улыбнулся Котов. — Откуда твои девчонки знают? Они там были? Обычный бой. Да и опасности особой не было. Устроили засаду, и боевики колонной напоролись на нее. Ну, постреляли как в тире.

— А Максим? — нервным голосом спросила Стасько. — Это тоже как в тире?

— Случайная пуля. Так бывает, — терпеливо стал объяснять Котов. — Никто же больше не пострадал. Да и он ранен нетяжело, как мне сказали. А что, Ларкин рассказывал о бое?

— Ларкина твоего привезли еле живого от потери крови, с лихорадкой. Ему переливание сделали, он под капельницей и под убойной дозой лекарств. Спит. Еще пару часов — и не спасли бы твоего бойца. Или руку не спасли бы. Теперь, наверное, все обойдется.

— Ну, и прекрасно. А что ты все если да если. У нас «если» не бывает. У нас все надежно.

— Надежно. Андрей Брянцев без руки остался, — вздохнула медсестра. — Савичева еле довезли. А теперь Саша Прохоренко. Ты уже слышал?

— Да, я знаю. — Котов осторожно остранил от себя Марину. — Работа у нас такая, Мариша. Долг перед родиной. Мы надеваем погоны раз и навсегда. И каждый из нас готов отдать жизнь за свое отечество, где бы он ни был. Даже здесь, потому что мы не хотим отдавать на растерзание Западу еще одну страну, потому что Россия не позволит больше убивать людей и решать проблемы мирового порядка без нее. Хватит! И мы работаем здесь для того, чтобы все знали, у России теперь надо спрашивать разрешение, с Россией теперь надо считаться. Сильная армия — сильная страна. А армия сильна такими, как лейтенант Прохоренко. Люди воинского и гражданского долга.

— Да я все это знаю, — устало кивнула Марина. — Я и сама сюда приехала по этой же причине. Добровольно, рапорт написала. Знаешь, ты к Максиму не ходи сейчас. Он спит, и еще пару суток его будут в таком состоянии держать. Я тебе потом расскажу о его самочувствии. Приходи вечером. Хочешь, каждый вечер приходи.

Котов улыбнулся, поймав в глазах женщины хитрые огоньки. Вздохнув, он повернулся и вышел на улицу. Знала бы Маринка, что завтра их снова здесь не будет. Машины жалко. Совсем группа осталась без техники. Притащат вечером два пикапа, что остались целы. С ними технари пару недель заниматься будут, если смысл в том увидят. Может, и не подлежат восстановлению.

— Пошли, — улыбнулся Сидорин, когда капитан Котов доложил о своем приходе. — Тут для тебя один сюрприз приехал с родины. Точнее, прилетел. — Он натянул на голову камуфляжную фуражку и показал офицеру на дверь.

Удивленный Котов молча вышел на улицу. Расспрашивать не имело смысла, да и показывать свое нетерпение было несолидно. Если сюрприз для него, то Сидорин о нем расскажет и покажет. Полковник махнул рукой, и проезжавший мимо «Урал» притормозил. Приехали они к одному из транспортных «Ил-76», прибывших час назад. Самолет почему-то отогнали на самую дальнюю рулежную полосу. Котов сразу обратил внимание, что от административных и других служебных построек аэродрома самолет, как бы случайно, закрывают два старых «ЗИЛа» с кунгами, пожарная машина и еще один крытый «Урал», подъехавший к самолету несколько минут назад.

— Михаил Николаевич, а что за конспирация? — спросил Котов, когда они вышли из машины на бетонку.