он рядом, как стена, которая, хотелось верить, готова ее защитить. Разумом же понимала, что такого не случится.

— Ты уверена? — спросил Рагналл. Лицо его по-прежнему оставалось веселым, но взгляд стал пронзительным. — Думаю, она рыдала на смертном одре, ведь могла раньше остальных узнать, что Йорвик уже мой.

— Боюсь, ты ошибаешься, — пробормотала Эльфвина. — Говорят, она требовала дать ей меч, рвалась в бой. Будь она жива, кто знает, чей был бы сегодня Йорвик.

Рагналл вновь захохотал, на этот раз еще громче, и Эльфвина поняла, что выпад ее удался.

«Ты должна уметь быстро и правильно оценивать мужчин, — говорила матушка. — Обращать внимание на то, как они себя подают. Сколько в них гордыни и зависти. Некоторые мужчины бывают безрассудны, потому что считают, что им ничего не надо доказывать. Старайся выбирать таких, они предпочтительнее тех, которые постоянно что-то кому-то доказывают, используют для этого любую возможность. Их никто и ничто не заботит, лишь постоянное стремление сокрушать тех, кто слабее. Никогда не позволяй им сделать это».

Эльфвина помнила совет, но также не забывала, что она — не ее мать, могущественная госпожа мерсийцев, имевшая право говорить с Рагналлом на равных. И не важно, считал он так или нет. Этельфледа обладала властью, за ее спиной стояла армия, готовая двинуться в бой по первому приказу. Эльфвина же — рабыня одного из приближенных короля. Любой из мужчин в этой зале может использовать ее как пожелает, если Торбранд даст дозволение. Судя по тому, какие она ловила на себе взгляды, никто из них не откажется унизить женщину, посмевшую так говорить с правителем.

Девушка потупила взгляд, сохранив на лице легкую улыбку и спокойное выражение. Даже когда они принялись обсуждать ее на том языке, который, как им всем было известно, она не понимала. Скорее всего, хотели таким образом указать ей на ее положение. Эльфвина сочла это везением, ведь это не настоящий удар.

Шум разговоров усиливался с каждой минутой, потом внезапно стало тихо. Она осмелилась поднять голову и поняла, что Рагналл смотрит на нее в упор, и от его напускного хорошего настроения не осталось и следа. Похоже, ей не стоит больше изображать смирение.

— Расскажи мне о своем дяде. — Интонации вполне миролюбивы, но она понимала, что это приказ.

Рука Торбранда сжалась еще больше. У Эльфвины сложилось впечатление, что он пытается не усилить действие слов короля, а, напротив, подбодрить ее. Он словно хотел что-то сказать, не будучи замеченным.

«Причина в возбуждении», — сказала себе Эльфвина. Однако, что бы то ни было, ей удалось унять чувство.

— Мой дядя здоров, — ответила она, прямо глядя на короля норманнов. — Был здоров и бодр, когда я видела его в последний раз.

— Он пойдет к Йорвику? — Судя по тону, Рагналл быстро терял спокойствие. Улыбка, взгляд — все острое, как лезвие. — Или собирается в Ноттингем, полагая, как и твоя мать, что ваши бурги нас удержат?

Эльфвине было известно то, что и каждому, находящемуся здесь, — Ноттингем имел стратегическое значение из-за расположения на Тренте. И что Эдуард восстановил обороноспособность города, отправил туда многих лучших воинов для спокойствия местных жителей и данов, не довольных, как и он, вторжением норманнов. Например, тех, кто в прошлом году заключил союз с ее матерью против Рагналла. Впрочем, ей лучше молчать, такими речами она себе не поможет.

— Мне ничего не известно, — произнесла Эльфвина, не сводя с короля глаз. — Дядя не посвящал меня в свои планы. Более того, если твой человек прав, он пытался убить меня.

— Насколько я понимаю, в твоей семье вы не так близки, как в моей. — Глаза его сверкнули, и приближенные засмеялись.

— Это ж саксы, — прогудел Лейф. — Они больше озабочены крепкими стенами крепостей, чем крепкими семьями.

— Ты ошибаешься. — Эльфвина ощутила, как сильнее стала хватка Торбранда, знала, что рискует, но все же не сдержалась. — Мой дядя был близок со своей сестрой, хотя о нас с ним такого не скажешь. Они с моей матерью хорошо знали друг друга с юных лет. Мне же о его планах остается только догадываться.

Король норманнов подался вперед и посмотрел на нее так, что по ее телу пробежала дрожь. И все же она опять выдержала. Во многом благодаря тому, что рядом был Торбранд.

Она ощущала его поддержку.

— А чего желаешь ты? — стал серьезен Рагналл. — И не лги, ненавижу лживых женщин.

— Человек, осмелившийся лгать своему королю, достоин самого сурового наказания, — мрачно произнес Ульфрик.

— Все мои желания связаны с настоящим моим положением, — произнесла Эльфвина, возможно, чуть резче, чем стоило. — Я мечтаю сбежать от того, кто взял меня в плен, и обрести свободу. Об этом мечтает любой пленник. — Она улыбнулась, и Рагналл в ответ засмеялся.

— Рагналл не ее король, — произнес Торбранд. Его голос был грубее обычного. И все в зале повернулись в его сторону. Это напомнило Эльфвине, что у этого человека есть оружие сильнее стального. — Ее король Эдуард. Он же ее дядя. Вы забыли об этом.

— С моей стороны было бы предательством утверждать обратное, — с прежней милой улыбкой произнесла Эльфвина. — Не важно, сколько разбойников поджидало меня на дороге в монастырь.

Рагналл внимательно посмотрел на нее.

— Не женщине короля Уэссекса решать, как велика должна быть ее верность. Разве у добропорядочной христианки не должно быть господа?

— Благодарение Всевышнему, у меня их много. — Эльфвину трясло, как в лихорадке, но она не подала виду. — Прежде всего, это Господь Бог, владыка всего сущего.

— Говорят, ты набожна… — задумчиво протянул король норманнов, поглаживая бороду и не сводя глаз с Эльфвины. — Ты правда была согласна пойти за любого, кого выберет мать? Потому она намеревалась использовать тебя для достижения своих целей?

— Мне ни разу не представили возможности доказать свою верность, — произнесла Эльфвина, радуясь, что не видит лица Торбранда. Ведь ему она повиновалась, верно? Подтверждая вновь и вновь множество проведенных вместе недель.

— Ты ведь понимаешь, что я могу казнить тебя в любой момент, — проговорил Рагналл почти ласково. Почти, однако и это стало неожиданностью. — Решение имеет большое значение, твой дядя отлично это понимал. Пока ты дышишь, будешь напоминанием, что Мерсией правила твоя мать, и на те же права может претендовать женившийся на тебе мужчина. С одобрения твоего дяди или без него. Сначала я раздумывал перерезать тебе горло и отправить в таком виде к Эдуарду. Такое сообщение он понял бы, я не сомневаюсь. Как бы он сам ни решил поступить с человеком его крови, мне он подобного не простил бы.

Эльфвина опустила голову, стараясь всем своим видом