Я замолчала и посмотрела на Черепа слегкаиспуганным взглядом.

— Сан Саныч, я очень плохо себя чувствую и немогу долго с вами разговаривать. У меня голова кружится.

— А я тебя долго и не задержу.

— И на этом спасибо. Объясните цель вашеговизита.

— Ты почему на разговор ко мне не приехала? —еще раз повторил свой вопрос Череп. — Если я сказал, чтобы ты приехала, значит,ты была обязана ко мне приехать. Ты меня ослушалась, а я такой расклад нелюблю. Я люблю, когда меня уважают и понимают с полуслова.

Набравшись смелости, я слегка прокашлялась ипостаралась говорить как можно увереннее:

— Сан Саныч, вы со мной так разговариваете,как будто я один из ваших пацанов. Не забывайте, что я не ваш пацан, а девушка,что я никакого отношения к вам не имею и что я не обязана подчиняться вашимприказам.

— Ты же ко мне на работу устроилась? — От моейнаглости Череп даже немного растерялся. — У нас же с тобой фирма «Мираж».

— Но ведь случились непредвиденныеобстоятельства.

— Какие еще обстоятельства?

— Погиб Руслан.

— А при чем тут Руслан? Не он же тебя наработу нанял, а я. Я вообще никакой связи не вижу между твоей работой и смертьюРуслана. Зачем ты все в одну кучу валишь?

— Я без Руслана работать не буду.

— Что значит не будешь?

— Сан Саныч, вы уж меня извините, но безРуслана я работать не буду. Тем более у вас на мое место есть другая девушка.Мне Руслан об этом говорил.

— Что он тебе говорил?

— Что мне есть более достойная замена.

— А если ее нет?

— Сейчас найти рабочие руки совсем непроблема. Было бы желание. Одним словом, давайте представим, будто у меня былиспытательный срок и я его не прошла. Вы во мне очень сильно разочаровались ирешили взять на мое место другую девушку.

— Может, ты мне еще предложишь объявление вгазету дать в рубрику «Трудоустройство»?! — Нижняя губа Черепа слегказадергалась.

— Я не знаю. Вам виднее. В газету-то вряд ли.Может быть, лучше через знакомых поспрашивать. У ваших пацанов много знакомыхдевушек, которые остро нуждаются в деньгах. Тем более работа не пыльная, аможно даже сказать, рискованная и творческая, как на театральной сцене. Такчто, я думаю, с освободившимся рабочим местом проблем не будет. Свято местопусто не бывает.

Не обращая внимания на реакцию Черепа, яподошла к холодильнику и достала из-под хлебницы конверт. Затем села на своепрежнее место и положила конверт перед Сан Санычем.

— Что это? — не понял Череп.

— Тут аванс и инструкции. Можете проверить. Яне взяла ни копейки.

Череп немного нервно повертел конверт в рукахи положил его туда, где он лежал.

— Значит, ты сейчас в трансе.

— В смысле?

— В смысле того, что по Руслану тоскуешь.

— Тоскую. Да и не только я, но и вы тоже. Идругие ребята. С Русланом мы были очень хорошие друзья, и я за многое емублагодарна. Я уже говорила вам о том, что знала его со школьной скамьи, а этоочень даже немаловажно. От этого моя боль становится еще сильнее.

— Я действительно тоскую по Руслану. Толковыйпарень. И пацаны мои тоже скорбят. Мы всегда скорбим, когда уходит кто-то изнаших пацанов. А они почему-то в последнее время очень часто уходят.

Череп смотрел на меня такими хитрыми глазами,что я просто не могла понять, к чему он клонит.

— И я очень скорблю по Руслану, — еще раззачем-то сказала я и опустила глаза.

— Ты не любила Руслана, — холодно произнесЧереп.

— А я его никогда и не обманывала. Я никогдане говорила ему о том, что я его люблю.

— Руслан, когда напивался, постоянно пацанамна тебя жаловался.

— Зачем это он на меня жаловался?

— Говорил, что он к тебе всей душой, что онлюбит тебя, а ты им крутишь как хочешь. Используешь его на полную катушку.

— Сан Саныч, это уже наши с Русланом личныеотношения.

— Руслан — мой пацан, и его судьба была мнесовсем не безразлична. И запомни. Я и мои пацаны — это одна семья. Все мы живемв одной семье. Поэтому личные отношения моих пацанов — это наши общие личные,семейные отношения. А за Руслана мы все переживали. Не очень было приятносмотреть, как здоровым мужиком какая-то вертихвостка крутит. И образумить егобыло сложно. Он никого не хотел слушать, а без боли на него смотреть былонельзя.

— Я к Руслану никогда плохо не относилась и несказала ему ни одного обидного слова. Нам было неплохо вместе, и я уже сказалавам о том, что я многим ему обязана и за многое ему благодарна.

— Ты с ним спала! — ни с того ни с сеговзорвался Череп.

— И что? Мы же с ним взрослые люди. Высчитаете, что люди должны спать только по любви?

— Нет, дорогуша, я так не считаю. Но мненеприятно осознавать, что ты пользовалась моим пацаном на полную катушку. Тыдаже жить с ним не хотела, а звала его только потрахаться, когда тебе уженевмоготу было. А у дверей операционной ты молилась, чтобы он умер, потому чтоесли бы он остался жив, то был бы инвалидом и тебе пришлось с ним возиться.Если ты не захотела возиться со здоровым, то зачем тебе нужен больной? Так что,девочка, тебе повезло. Ты избавилась от назойливого поклонника, и тебе не придетсясидеть у его кровати.

Я посмотрела на Черепа глазами, полными слез,и произнесла с содроганием в голосе:

— Мне неприятно оттого, что кто-то взял насебя право лезть в мою частную жизнь.

— Я не кто-то, и ты должна зарубить себе этона носу.

— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Яне хотела смерти Руслана! Я никогда этого не хотела!

— Я знаю, что говорю, — хладнокровно ответилЧереп.

— Я не хочу доказывать вам что-либо. Я могутолько сказать, что вы не правы.

— Я всегда прав. Кстати, пацаны уже вовсюготовятся к похоронам. Ты придешь?

— Конечно.

Достав из кармана халата носовой платок, явытерла слезы и, пододвинув конверт поближе к Черепу, не ожидая от самой себятакой решимости, произнесла: