Я не могла поверить в то, что я, девушка снезапятнанной репутацией, сижу в изоляторе, как самая настоящая преступница, именя подозревают в убийстве своего близкого друга, человека, который мне былвсегда очень дорог. И тем не менее это была правда. Горькая, тяжелая и страшнаяправда. Из разговора следователя я поняла то, что найденный рядом с Русланомпистолет, тот самый, из которого я стреляла, должен пройти баллистическуюэкспертизу, а эта экспертиза делается достаточно долго, от десяти до сорокадней. Специальная лаборатория для проведения баллистической экспертизынаходится на Петровке, и там очень большие очереди. Правда, есть срочные дела,которые требуют незамедлительной экспертизы, и все же маловероятно, что нашслучай подходит для незамедлительной экспертизы, и если это так, то нампридется довольно долго ждать.

Внимательно слушая людей в форме, я отчетливопонимала, что меня никто не собирается выпускать, что мне придется ждать этузлосчастную экспертизу и что из стен изолятора временного содержания меняпереведут в следственный изолятор.

А это значит, что меня вряд ли спасет дажесамый опытный адвокат, потому что все улики налицо и прокурор обязательноподпишет санкцию на мой арест. Чем больше я сидела на чересчур жесткойскамейке, намертво привинченной к полу металлическими скобами, и смотрела вузкое окно, тем больше не понимала, почему ко мне не приходит адвокат и почемуЧереп ничего не предпринимает для того, чтобы меня отсюда вызволить. Я сиделана самом краю скамейки, положив руки на колени, как нашкодившая школьница, ислушала, как громко бьется мое сердце.

А затем произошло то, чего я ждала большевсего. Назвали мою фамилию и повели в другую комнату. В этой комнате сиделЧереп и листал какие-то бумаги.

— Сан Саныч, вытащите меня отсюда! — громкокрикнула я и, не ожидая от себя ничего подобного, бросилась к нему на шею.

Для того чтобы вызволить меня из изоляторавременного содержания, Черепу понадобилось всего пару часов. Все это время ясмотрела на него глазами, полными надежды, и не могла не лить слез, которыепочему-то сильно раздражали Черепа.

— Прекрати. Мы сейчас вместе отсюда уедем.Только сделай одолжение: не ной, пожалуйста, а то мне прямо муторно становится,ей-богу.

— А вдруг меня отсюда не выпустят?

— Мы уйдем отсюда вместе. Ты никого неубивала, какого черта ты здесь будешь сидеть. Сделаем подписку о невыезде,побудешь невыездной, и дело с концом.

— Но ведь я прострелила колесо…

— Это уже сложнее. Я даже не знаю, под какиедействия это подпадает. Намного серьезнее, чем хулиганские. С этим придетсяповозиться позже. Послушай, тебе заняться, что ли, было нечем? Ты какого чертастреляла?

— Я как-то не в себе была. Обезумела, что ли…

— Плохо. Ты ум должна нигде не терять и влюбой ситуации мыслить реально. Ладно, разберемся.

— Есть ситуации, в которых не получаетсямыслить реально.

— Здравый ум не должен зависеть от ситуации —на то он и здравый ум.

— Руслан живой? — Я задала вопрос, ответа накоторый боялась больше всего на свете.

— Пока живой.

— Что значит «пока»?

— Как есть, так и понимай. Пока живой. Вреанимации твой Руслан. Сейчас вся процедура по твоему освобождению закончится,и едем в реанимацию.

Череп действительно сдержал свое слово. Прошелкакой-то отрезок времени, и мы уже сидели в его «мерсе», который мчал нас вСклиф. Мы ехали с такой бешеной скоростью, будто принимали участие в«Формуле-1», потому что водитель Черепа нажимал на педаль газа до самого упора,и от страха я закрывала глаза.

— Ты что, скорости боишься? — усмехнулсяЧереп.

— Мне кажется, что еще немного — и машинапросто взлетит.

— Не взлетит. Это очень умная машина. Сейчасею управляет не водитель, а машина сама управляет. Она знает, как лучше,быстрее и надежнее.

— Как же тогда случаются аварии?

— Аварии случаются у тех, кто медленно ездит инервирует своей ездой окружающих.

Я промолчала, но все же подумала о том, чтоЧереп несет полнейший бред. Я еще не знала и даже не слышала о том, что авариислучаются от медленной езды. Если они и случаются, то только у тех, кто оченьбыстро ездит и вообще не следит за набранной скоростью. Именно от скоростиводитель может потерять управление. И все же мне совершенно не хотелосьспорить. Во-первых, потому, что у меня просто не было на это сил и в головепрочно сидели другие мысли. Во-вторых, потому, что сейчас я должна во всем идтина поводу у Черепа, потому что он вытащил меня из изолятора и пообещалприложить все усилия для того, чтобы впоследствии данный инцидент никакимобразом не отразился на моей судьбе.

Когда мы оказались у дверей операционной, тосразу увидели несколько бритоголовых ребят, оживленно разговаривающих междусобой. Заметив Черепа, они встали, как по команде смирно, тут же егопоприветствовали и посетовали на то, какая все-таки странная и страшная штукасудьба, потому что мы все ходим под пулей.

— Потише, пожалуйста, — попросили проходившиемимо люди в белом, которые неодобрительно косились на собравшуюся публику ишептались между собой.

Компания бритоголовых мужчин приняла замечаниямедиков к сведению, тут же стала говорить вполголоса и о чем-то спорить. Череппостоянно кому-то звонил, смотрел на часы и пытался хоть что-то выяснить. Ябуквально вжалась в кресло и сидела, боясь сделать хоть какое-нибудь движение.

Минут через сорок Череп вспомнил о моемсуществовании, сел на соседнее кресло, а вместе с ним на кресла расселись идругие ребята.

— Как это произошло? — наконец спросил он.

— Мы поехали с Русланом на стрелку.

— На какую стрелку?

— Ему должны крупную сумму денег.

Я старалась говорить как можно более спокойно,пытаясь взять себя под контроль и унять нервную дрожь в голосе. Я рассказалавсе по порядку, тщательно описывая каждое событие до того самого момента, покане очутилась в изоляторе.

— А где твоя сумочка со сканером? —подозрительно спросил Череп.

— Я оставила ее в машине Руслана.

— А где машина Руслана?

— Мы оставили ее на набережной. Хотелосьпрогуляться налегке.