— Коннор, дорогой. — Миссис Мэнсфилд вышла навстречу и обняла сына. — Вот это сюрприз!

Как по команде все снова заговорили чуть громче, чем того требовал этикет. Мать Виви расплылась в строгой улыбке и подошла к дочери. Лорелея ухмылялась, как дура. Все, казалось, о ней забыли, кроме Коннора, который смотрел на нее так, словно готов был пригвоздить ее взглядом к полу, умудряясь одновременно приветствовать женщин, которые высыпали к нему навстречу. Лед, который сковал ее при звуке его голоса, казалось, не думал таять. У Виви зачастил пульс и кровь в венах вскипела от адреналина.

Голос Коннора звучал неестественно громко.

— Я помню те времена, когда мама заставляла меня сюда приходить и играть во время таких же собраний. Я подумал, каково это, когда тебя никто не принуждает.

— Замечательно, — с гордостью улыбнулась миссис Мэнсфилд.

Коннор подошел к пианино, и женщины тут же уселись по местам. Только Виви осталась стоять. Уйти сейчас значило привлечь внимание и поставить себя в неловкое положение. Больше всего на свете она молила вселенную исполнить ее горячее желание провалиться сквозь землю. Осознав, что ее надежде не суждено было сбыться, Виви неровной походкой подошла к своему месту и села.

К ней вернулось знакомое желание задушить Коннора. Она почувствовала, как мать взяла ее за руку. Невероятно, но Лорелея сделала то же самое.

Коннор заиграл мелодию.

— Молодец, мам, что сохранила пианино в идеальном состоянии.

Миссис Мэнсфилд была готова лопнуть от переполнявшей ее гордости.

— Так как мы присутствуем на собрании музыкальной ассоциации, то я по идее должен сыграть что-нибудь из Шопена или Листа. Если я ничего не забыл, миссис Гилроу любит Рахманинова. — Коннор сыграл несколько тактов.

На лице миссис Гилроу отобразилось такое же довольное выражение, как и у миссис Мэнсфилд. Виви старалась сосредоточить внимание на картине, висевшей над пианино, и сделала несколько медленных вдохов.

— Простите меня, дамы, я уже давно не играл классику. На самом деле я пришел сюда, чтобы вы могли оценить мою новую песню, над которой я сейчас работаю.

Виви буквально кожей чувствовала радость женщин. Эти дамы были готовы есть из его талантливых рук. Она прекрасно знала это чувство.

— Честно говоря, на написание этой песни меня вдохновила наша любимая Вивьен Лабланк.

Дамы дружно заохали.

— Как вы знаете, в последние недели мы провели много времени вместе.

Ненавижу его. Неужели этой фразой он хотел ее унизить в глазах людей, которых она знала всю жизнь? Если я когда-нибудь отсюда выберусь, то непременно перееду в Висконсин.

— По иронии судьбы, стоило мне вернуться домой, как круг замкнулся. Одну из своих первых песен я написал для Виви. Мы еще учились в школе. Песня пришлась по душе всем одноклассникам, всем, кроме самой Виви.

Нет, я его сначала убью, а потом поеду в Висконсин.

— Надеюсь, эта песня ей понравится больше.

Виви так старательно пыталась не обращать на него внимания, что даже не заметила, как зазвучала мелодия. Однако несколько секунд спустя ее словно молнией ударило. Шестнадцать нот, которые она знала наизусть. Шестнадцать нот, которым он научил ее в первую ночь их близости.

Виви вспомнила, как сидела на табурете перед пианино, как Коннор, обняв ее, играл замечательную мелодию. Воспоминание отозвалось в теле странным ощущением, похожим на боль. Виви почувствовала резь в глазах, в горле словно комок застрял.

Посмотри на меня, скажи, что ты видишь?

Человека, любящего свободу.

Через бархатный голос Коннора, казалось, выплеснулась наружу вся его душевная боль.

Свободный навек и верный тебе

До конца.

Виви чувствовала, как на нее обратились двадцать пар глаз, но упорно продолжала смотреть на картину над пианино.

Буду слушать тебя и стараться понять

До конца.

Музыка становилась все громче, голос Коннора стал тверже.

Возьми мою руку,

И ты никогда не будешь одна.

Как не сдерживала себя Виви, она так и не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на Коннора. Он не сводил с нее влюбленных глаз.

Мы будем вместе с тобой

До конца.

Оцепенение, сковавшее Виви, куда-то испарилось, и она пулей бросилась к двери. В глазах все расплывалось от подступавших слез, но Виви каким-то чудом умудрилась не упасть, спускаясь с лестницы, и направилась к воротам.

Коннор поймал ее прежде, чем она успела открыть калитку.

— Виви, ты куда?

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Поверить не могу, что ты так поступил со мной.

Коннор широко распахнул глаза.

— Что? Я просто хотел так извиниться.

За последние несколько минут Виви пережила много потрясений.

— Обязательно было это делать перед всей музыкальной ассоциацией? — бросила Виви первое, что пришло в голову.

Повисла неловкая пауза.

— Ну, у тебя же дома нет пианино. — Губы Коннора расплылись в легкой улыбке. — К тому же я не думал, что мне удастся затащить тебя к Гейбу. Это оказалось единственным возможным местом.

До Виви, казалось, только что дошел смысл его предыдущих слов.

— Погоди. Ты хотел извиниться? Передо мной?

— Да. Конечно, получилось немного грубовато, но я честно пытался подобрать текст к музыке.

— Извиниться? — У Виви голова шла кругом.

— За то, что был дураком. За то, что не был честен с тобой с самого начала и в ту ночь.

— А что было в ту ночь? — Виви, казалось, не поспевала за ходом его мыслей.

— Я должен был сказать, что люблю тебя.

На мгновение мир поплыл перед глазами Виви. Она не могла поверить, что правильно поняла его слова и не ослышалась.

— Это не имеет значения.

Коннор кивнул:

— Ты права. Но как бы то ни было, это правда. Ума не приложу, почему я не понял этого несколько лет назад. — Он взял Виви за руки. — Конечно, ты никогда не простишь мне мою нерасторопность.

— Но…

— Я сам не понимаю, Виви. Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Ты красива и умна и не позволишь никому — в том числе и мне — стоять у тебя на пути. Ты добрый и отзывчивый человек. Благодаря тебе мне хочется стать тем мужчиной, который заслуживает такую женщину.