– Завтра увидимся в больнице, – бросила я ейвслед.

– Завтра у нас медкомиссия, – тихо произнеслаТанька и принялась обуваться.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Завтра медкомиссия, – безразлично повторилаТанька.

– Как медкомиссия? Еще рано. Она должна быть толькочерез полгода.

– Назначили на завтра. У вас в отделении больной спидомлежал. Мало ли чего. Мы же с его кровью работали. Вот и решили медкомиссиюраньше времени назначить.

Не сказав ни слова, я подошла к стене и тихо съехала вниз.Танька, открыв рот, принялась трясти меня за плечи. Я сидела как вкопанная, нев силах пошевелиться.

– Маша, что случилось? Почему ты так побледнела? Тебеплохо? Может, “скорую” вызвать?

– Не наклоняйся ко мне близко, – прошепталая. – Я действительно больна.

– Чем? – вытаращила глаза Танька.

– Спидом.

Танька замотала головой и села у другой стены.

– У меня спид, – повторила я и тупо уставилась впотолок.

– Как? Ты уверена?

– Я сдавала кровь. Анонимно, конечно.

– Ты с ним спала?

– Я люблю его, Танька. Ты даже не представляешь, как яего люблю.

– Эту курицу ты готовишь для него? – понимающекивнула она.

– Утром я готовила ему борщ. У нас семья, понимаешь? Мыоба больны, и нам осталось не так долго жить. Мы любим друг друга, и нам хорошовместе. У нас семья, Танька, семья! – закричала я что было сил. – Унас нормальная дружная семья! Ты не знаешь, что такое семья, потому, что ты нис кем не жила так, как я живу с Ильей! Сегодня он принесет мне свои рубашки,костюмы, галстуки. Я буду их стирать, крахмалить и гладить. Он не отдаст их вхимчистку, а принесет их мне! Понимаешь, мне? – Я громко зарыдала и,сбиваясь, продолжила:

– Знаешь, я буду стирать его носки по несколько раз вдень! На них не будет ни одного черного пятнышка. Я накрахмалю его рубашки так,что они будут стоять! Илья обязательно это оценит. Ему понравится, я простоуверена. Да не молчи же ты, скажи хоть что-нибудь!

Танька закурила сигарету и протянула мне пачку. Мы сиделинапротив друг друга и старательно прятали глаза.

– У тебя есть пепельница? – наконец спросилаТанька.

– Стряхивай на пол, – почти шепотом ответила я.

– А вдруг твоему мужу это не понравится? –язвительно спросила Танька, выделив слово “мужу”.

– Не переживай, – выдавила я улыбку. – Моемумужу нравится все.

– Он у тебя такой бесхарактерный? – Танька урониласигарету на пол, но тут же подняла ее и закурила дальше.

– Он у меня ручной, домашний, – засмеялась я.

– А что же он тебя такой гадостью наградил?Недоглядела, что ли? Да и вообще, давно ли он стал твоим мужем?

– Вчера, – устало ответила я.

– Что?!

– Что слышала. – Я посмотрела на часы и серьезнопроизнесла:

– Сутки назад Илья стал моим мужем.

– Машка, ты в своем уме? С чего ты вообще взяла, что онтвой муж?

Я почувствовала, как меня затрясло.

– Он сам сказал, а может, и не говорил. Может, я самаэто придумала, не знаю. Просто я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Мыобречены, понимаешь?! Нам нужно держаться вместе. Другого выхода нет. Я люблюэтого человека. Люблю. Я так сильно его люблю, что придумала себе сказку, будтомы семейная пара. Вот уже много лет мы живем вместе, в этой квартире. Намздорово вдвоем, понимаешь, здорово! И нам никто не нужен. Потому что все вокругздоровы, а мы больны. Здоровые люди никогда не поймут тех, кто неизлечимоболен. Мы никого не хотим видеть. Даже ты мне больше не нужна! Потому что тыздорова и будешь жить долго. Скорее всего, ты умрешь от старости, а я никогдане умру от старости, потому что мне осталось совсем чуть-чуть. Какой-токрохотный кусочек, который даже сравнить нельзя с тем, что остался позади. Но яхочу прожить этот кусочек счастливой, пойми. С человеком, которого я люблю.

Танька затушила сигарету об пол. Затем достала платок ивытерла слезы.

– Машка, ты больна. Спид поражает не только организм,но и мозг. Это заметно по тебе. Твой мозг воспален. Тебе бы следовало засадитьэтого скота за решетку за умышленное заражение! Пусть сдохнет в тюрьме кактварь! Он подлец, мразь! Разве можно было заражать такую девчонку?! Ведь тынаивная дурочка! Чище тебя во всей больнице не найти.

– Танька, ты с ума сошла! Разве можно отнять у меня то,что досталось мне такой ценой? Я простила его. Я ему все простила. Я не прощутолько одного: если он когда-нибудь вздумает от меня уйти.

– Что ты ему простила?! – выдохнула Танька,вытаращив глаза.

– Я простила ему спид…

– Ты хоть соображаешь, что ты говоришь! Разве можнопрощать такие вещи?! Ведь эта болезнь отнимет у тебя жизнь!

– Я простила… – глухо повторила я. – Если бы неспид, мы бы никогда не были вместе. Спид сблизил нас, и он решил соединить своюсудьбу с моей.

– Машка, да ты хоть вдумайся в то, что ты говоришь! Тыбольна! Скажи, а ты хоть как-то лечиться собираешься? Поддерживать своюиммунную систему?

– Зачем? Все равно мне недолго жить. Я умруестественной смертью. Как Богу будет угодно, так и умру – Это что жеполучается?! Илья лечится официально, дорогие препараты получает, а ты должназагибаться?!

– Я не хочу лечиться официально! Моя психика невыдержит! Я хочу, чтобы об этом никто не знал, я умру, и никто даже не пойметот чего. Покойникам не ставят такой диагноз, как спид. Напишут тяжелый гриппили ангина с серьезными осложнениями.

– Дура, тебе обязательно надо лечиться! Тогда тысможешь подольше пожить! АЗТ твой Илья сможет достать и неофициальным путем. Имсейчас каждая подпольная клиника торгует.

– Таня, это очень дорого. Ты же прекрасно знаешь, что уменя нет таких денег.

– У этого урода, которого ты называешь своим мужем,есть. Он тебя заразил. Вот он пусть и платит за лечение. Ты и так с ним слишкомблагородно поступила, не сдала властям, хотя надо было. Ой как было надо! Будьмоя воля, я бы эту сволочь живьем закопала!