Хэйцзы тоже уволили – за то, что поддержал студентов. Мы с ним встретились и решили вместе попытать счастья в бизнесе. В то время Чжао Цзыян продавливал реформы цен, которые были нацелены на переход от рыночной к плановой экономике, и поэтому цены на все товары взлетели до небес. Все жители страны делали запасы, и жизнь обычного человека становилось все тяжелее. Поскольку многих товаров повседневного спроса не хватало, правительство выпустило карточки на продовольствие, одежду и так далее, чтобы ограничить количество товаров, которое может приобрести один человек. Мы решили, что если будем действовать с умом – продавать и покупать товары в нужный момент, – то извлечем из этого немалую прибыль.

Мы с Хэйцзы собирались отправиться на юг, в Гуандун, который был более развит, чем другие города Китая. Хотя мои родители не хотели, чтобы я уезжал так далеко от дома, они обрадовались тому, что я наконец вернулся к нормальной жизни, и отдали нам свои сбережения в качестве стартового капитала. В то время было столько возможностей… Мы с Хэйцзы быстро привезли в Пекин партию футболок, продали их с большой наценкой и в результате не только вернули весь наш капитал, но даже сумели получить десятки тысяч прибыли. Так мы с ним стали одними из многих так называемых «спекулянтов», которые разъезжали по всему Китаю в поисках выгодных сделок. Иногда мы с Хэйцзы находили золотую жилу, но бывали и времена, когда мы были так бедны, что нам даже на еду не хватало.

За несколько лет я объездил всю страну и, пообщавшись с представителями самых разных слоев общества, понял, какими безответственными были мы – те, кто собрался тогда на площади Тяньаньмэнь. Китай был грузовым поездом, нагруженным как бременем прошлого, так и бременем настоящего, и горстка студентов, яростно выкрикивающих лозунги, не могла изменить сложные условия, в которых находилась страна. Но как улучшить ситуацию? На этот вопрос я ответить не мог. Я знал только одно: хотя в Китае и восстановилось спокойствие и люди теперь, казалось, занимались только повседневными проблемами, существовало много сильных, разнонаправленных течений и конкурирующих между собой социальных интересов. Вместе они составляли могущественный скрытый водоворот, который может утянуть страну в пропасть. Однако ни один человек, ни один орган власти не был в состоянии контролировать этот процесс. Никто не мог управлять историей. Мы все были просто частями огромного вихря.

Через два года после того как мы с Хэйцзы создали наш бизнес, я прибыл в поисках товаров в Гуанчжоу и там случайно встретил Шень Цянь. После протестов я держался подальше от литературных кругов и редко ее видел, хотя и знал, что она стала любовницей Лю Сяобо. Хотя Лю был женат, Шень Цянь согласилась стать его любовницей, потому что сильно его любила. До меня доходили слухи о разводе Лю, и я решил, что он женится на Шень Цянь. Я совсем не ожидал встретить ее так далеко от Пекина.

Как всегда, встретив старого друга вдали от дома, я расчувствовался. Я вспомнил Цици, и на мои глаза навернулись слезы. По словам Шень Цянь, она приехала в Гуанчжоу, надеясь пожить у старого друга и привести свою жизнь в порядок. Но друга она не нашла и теперь не знала, что делать. Я обещал ей помочь.

Чтобы отпраздновать приезд Шень Цянь в Гуанчжоу, я повел ее в ресторан. Мы говорили о старых временах, но оба избегали упоминать о событиях на площади Тяньаньмэнь. Шень Цянь немного выпила, и у нее развязался язык: она в слезах рассказала мне о том, как Лю Сяобо злоупотребил ее доверием. Он обещал ей развестись с женой и жениться на ней, но она застала его с другой студенткой. Шень Цянь и Лю Сяобо поссорились и расстались… Рассказывая все это, она продолжала пить, прямо из горла, и я не мог ее остановить. Потом она громко запела, и все, кто был в ресторане, стали на нас глазеть. Я быстро расплатился и увел ее оттуда.

Шень Цянь так напилась, что едва не падала, и мне пришлось практически тащить ее на себе. Жить ей было негде, и поэтому я привел ее в свою комнату и уложил на кровать, а сам лег спать на полу.

Утром мне надо было рано обойти рынки в поисках товаров, и я не стал будить Шень Цянь. Я думал, что, когда я вернусь, ее там уже не будет. Однако когда я вошел в комнату, то увидел, что она убрана, а все вещи аккуратно расставлены по местам. На столе лежала новая скатерть, а Шень Цянь в фартуке несла из кухни дымящуюся яичницу с помидорами.

Мы посмотрели друг на друга. Шень Цянь застенчиво улыбнулась.

Я понял, что в моей жизни начинается новая глава.

8

Шень Цянь продолжала жить в моей съемной квартире. Благодаря ей это жилье стало для меня родным домом, а я уже давно скучал по этому ощущению. Мы с ней хотели забыть о прошлом и поэтому потянулись друг к другу в поисках тепла. В то время Хэйцзы недавно женился, и когда он узнал, что мы с Шень Цянь вместе, то очень порадовался за нас. С Шень Цянь он вел себя так, словно она уже моя жена.

Так как Шень Цянь не могла найти работу, она стала помогать нам. Теперь она была уже совсем не похожа на юную студентку и бунтарку. После многих испытаний она отказалась от мечты о революции и карьере литератора и сосредоточилась на семье. Кто мог сказать, что этот ее образ менее истинный, чем прошлый?

Через полгода моя мать приехала навестить меня в Гуанчжоу, и я уже не мог скрывать от нее свои отношения с Шень Цянь. Поначалу мать невзлюбила Шень Цянь, но, пожив с нами немного, приняла ее в качестве своей будущей невестки и стала упрашивать нас, чтобы мы поженились. В то время общество становилось более консервативным, и так как мы были уже не очень молоды, то вернулись в Пекин и подали заявление на регистрацию брака. На нашей свадьбе одноклассники шутили, что с самого начала знали, что мы будем вместе.

Год спустя Шень Цянь родила нашего сына Сяобао. Раны прошлого постепенно затягивались. Не могу сказать, что мы были счастливы или что все было идеально, в нашей жизни хватало тепла и простых удовольствий.

Правительство продолжало проводить реформы, постепенно вытесняя рыночную экономику плановой. В то время действовала политика двойных цен, в соответствии с которой одну цену на товар определяли власти, занимавшиеся экономическим планированием, а другую – рынок. Многие чиновники, которые обладали связями в нужных местах, могли стать «официальными спекулянтами», покупая товары по низким ценам плановой экономики и продавая их на рынке с огромной выгодой. Мелкие торговцы, такие как я и Хэйцзы, страдали, потому что связей у нас не было. Заниматься бизнесом становилось все сложнее. Однажды мы сумели приобрести партию цветных телевизоров, но официальные спекулянты опередили нас и монополизировали рынок. Нам пришлось торговать себе в убыток. В конце концов мы залезли в долги и нам пришлось закрыть дело и вернуться в Пекин.

Дядя Хэйцзы работал бригадиром на заводе и устроил туда Хэйцзы водителем. Хэйцзы перевозил товары для людей во время официальных рейсов и хорошо зарабатывал. Я таких вакансий найти не мог, и, кроме того, меня подкосили годы, когда я занимался убыточным бизнесом. Я решил вернуться в университет и стал готовиться к экзаменам в аспирантуру.

Я, выпускник Пекинского университета, думал, что сдам экзамены с легкостью. Но я уже столько лет не занимался и не мог правильно настроиться. Я сдавал экзамены два года подряд, но безуспешно. Так как Сяобао уже взрослел, а наши накопления подходили к концу, мы полагались на помощь наших родителей. Шень Цянь наконец удалось устроиться на работу в газету, и это, по крайней мере, гарантировало стабильную зарплату и такие бонусы, как жилье и медобслуживание.