– К чему такая спешка? – прошептала она и снова обвила мою шею руками. – Ночь только начинается. Может, сначала…

– Я хочу развестись, – выпалил я, не в силах больше сдерживаться.

Она напряглась.

– Прекрати. Это не смешно.

– Я не шучу. Цици в Америке, и мы… – Я не мог продолжать, но Шень Цянь все поняла.

– Ты принял решение? – Она села.

– Да.

– Понимаю. – В ее глазах вспыхнул гнев, а голос постепенно стал резким. – Я знаю, что ты жил с Чжао Ци и что раньше вы были вместе. Я знала это еще десять лет назад! Но как же я? Как же все эти годы, которые я вложила в этот брак? Если бы я не горбатилась, чтобы обеспечить семью, думаешь, у тебя появился бы шанс уехать из Китая и встретиться со своей бывшей возлюбленной? А теперь ты наконец добился успеха и хочешь выкинуть меня, словно старый башмак?

– Нет! Послушай… Я о тебе позабочусь… Я заплачу тебе… – У меня была заготовлена целая речь, но сейчас я не мог вспомнить ни слова, а то, что я говорил, звучало так холодно, так бессердечно. Я ненавидел себя за лицемерие и бестактность.

Шень Цянь зло рассмеялась. Она выскользнула из постели и, даже не надев туфель, вышла из комнаты.

– Ты куда? Сейчас же ночь! – Я испугался, что она выйдет из квартиры, и тоже вскочил.

Она вышла на балкон и заперла за собой дверь. Она стояла лицом ко мне, спрятав руки за спиной. Белая ночная рубашка колыхалась на ветру, а сама Шень Цянь выглядела словно привидение в ночи. Мысль о том, что она собирается прыгнуть, привела меня в ужас.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился я. – Давай поговорим.

– А чего ты боишься? – насмешливо спросила Шень Цянь. – Разве моя смерть – не идеальный вариант для тебя и Чжао Ци? Не волнуйся, я не исполню твое желание.

Она взмахнула руками и выбросила что-то с балкона. Я увидел, как по воздуху, словно снежинки, поплыли клочки бумаги.

Мой паспорт и другие документы.

Наша ссора разбудила Сяобао, и он заплакал.

Шень Цянь забрала Сяобао и уехала к родителям. На следующий день ее отец, мать и дядя пришли к нам домой и стали орать на меня. Мне пришлось спрятаться в моей комнате. Утаить подобную историю было невозможно, и вскоре о ней узнали все мои соседи и коллеги по университету. Слухи обо мне распространялись и мутировали: кто-то утверждал, что за границей я познакомился с богатой и влиятельной женщиной и поэтому теперь собираюсь бросить жену с ребенком, словно злодей в одной из старых народных опер. Я тяжело переживал всеобщее осуждение, а когда выходил из дома, то чувствовал, как люди указывают на меня пальцем. Даже мой наставник, которого я уважал и любил, сурово отчитал меня, и я не мог найти слов в свое оправдание. Мой отец из-за этой истории заболел.

Вот так жизнь делала тебя беспомощным: если ты пытался плыть против ее течения, то постоянно сталкивался с сопротивлением. Я жалел о том, что вернулся: все было бы проще, если бы я нашел в себе силы остаться за границей. А уехать я уже не мог: для восстановления паспорта требовалось собрать огромное количество бумаг, а теперь, когда моя репутация была подорвана, я не мог даже получить рекомендательное письмо от своего факультета. Я застрял: у меня не было сил, чтобы бороться дальше, но и сдаваться я не желал.

Прошло полгода, прежде чем ситуация изменилась. Да, Шень Цянь меня ненавидела, но она не собиралась приковывать нас друг к другу кандалами до самой смерти. Она дала согласие на развод, но потребовала, чтобы наш сын остался с ней. Я согласился и, кроме того, пообещал платить ей алименты. Наконец, когда все было улажено, я позвонил Цици. Она страшно обрадовалась, услышав эту новость. Так как я все еще не мог выехать из страны, она сказала, что в следующем месяце приедет, чтобы мы могли пожениться в Китае, а затем вместе уехать.

Я ждал и ждал, когда она прилетит, но этого так и не произошло.

А в следующем месяце началась эпоха Мао Цзэдуна.

11

Много лет правительство придерживалось принципа «покупай, а не строй». Это создало фасад процветания, однако подорвало промышленную инфраструктуру Китая. Разрыв между богатыми и бедными увеличивался, а с ним росла злость народа на действия правительства. Повсюду в Китае упоминали одно имя; оно, словно призрак, бродило по стране и постепенно обретало известность. Люди говорили: «Этот человек подарит Китаю надежду».

Его звали Мао Цзэдун. Несколько лет назад он занимал пост секретаря комитета партии в провинции Сычуань и жил в ее столице, городе Чунцин. Он организовал несколько кампаний под общим лозунгом «Пой красные песни, сокрушай черные силы», которые включали в себя публичные проявления коммунистического энтузиазма и активное вмешательство правительства в жизнь общества, и они привели Чунцин к процветанию. Его поддерживали многие люди, особенно бедные крестьяне. Идеи Мао Цзэдуна сильно повлияли на Хуа Гофэна, будущего верховного лидера Китая, и как только Хуа пришел к власти, он начал Великую пролетарскую культурную революцию, чтобы мобилизовать народ и очистить коммунистическую партию от проникших в нее капиталистов. Массовые движения прокатились по всей стране, и за одну ночь власть в Китае была перераспределена. Дэн Сяопин, Е Цзяньин, Ху Яобан и другие из их фракции лишились влияния, и при поддержке всей страны Мао Цзэдун был избран председателем коммунистической партии.

После этого Мао продолжил культурную революцию и сосредоточился на критике Дэна и правых уклонистов, и особенно на политической философии Дэна, которого он называл «раб иностранцев». Мао отказался от политики открытости Китая, которую проводил Дэн, и фактически отрезал Китай от остального мира. Вскоре после этого Соединенные Штаты разорвали все дипломатические отношения с Китаем. Я больше не мог уехать в Америку, а Цици больше не могла приехать в Китай.

Так история снова разлучила нас.

На первых этапах культурной революции культ личности Мао был невероятно силен, однако само движение оставалось достаточно мирным. По рекомендации наставника я после аспирантуры стал преподавателем университета, и хотя высшие учебные заведения уже не принимали студентов, а социальный статус интеллектуалов упал, я, по крайней мере, мог зарабатывать на жизнь, сочиняя теоретические статьи о марксизме-ленинизме, критикуя традиционную философию конфуцианства и заново интерпретируя китайскую историю через призму коммунистического мировоззрения в соответствии с требованиями центрального руководства. Кроме того, из-за культурной революции мой бракоразводный процесс был приостановлен; мы с Шень Цянь снова стали жить вместе, стараясь сохранять хорошие отношения.

Год за годом мы ходили на работу, мы возвращались домой, мы изучали необходимые политические тексты. Революция одерживала одну победу за другой, о чем публично объявлялось при каждом удобном случае, но сама жизнь стала похожа на стоячий водоем с тухлой водой. В эти годы нам даже не разрешали носить яркую одежду. Все виды культуры и развлечений были запрещены, поскольку они подверглись разлагающему воздействию американских капиталистов или советских ревизионистов; исключение составили только восемь революционных опер. Однажды я нашел в общественном туалете грязный, порванный экземпляр книги «Гарри Поттер и философский камень», и у меня из глаз потекли слезы. Я отнес книгу домой и тайно прочел несколько раз, но в конце концов испугался обвинений в хранении контрабанды и сжег ее.