Победоносные монголы освободили своих послов, а само племя в полном составе взяли в плен, мужчины стали слугами, а женщины — наложницами. Чингисхан отдал Ботогуй-таргун в жены второму послу, которого она и так уже, вероятно, взяла в мужья, потому что сохранила ему жизнь.

Но эти северные неурядицы не слишком-то беспокоили Чингисхана, у которого было куда больше трудностей с уйгурами в пустынных оазисах, которые считались одними из его самых верных подданных. Он был среди них настолько популярен, что уйгуры-мусульмане, которые жили к востоку оттуда, в предгорьях Тянь-Шаня, на территории современного Казахстана и Киргизстана, решили свергнуть своих правителей-буддистов и тоже перейти под руку Чингисхана. К монголам пришли послы от мусульман Кашгара, торгового города, который стоял на территории современной китайской западной провинции Синьцзян. В начале XIII века ими правил другой род киданей, который происходил из Манчжурии. Затем их вытеснили чжурчжени, и они перебрались в предгорья Тянь-Шаня. Чтобы отличить их от других киданей, которые жили дальше к востоку, монголы назвали их Кара Кидань, «Черные кидани», потому что черный цвет символизировал дальнее родство и к тому же запад.

Хотя многие уйгуры добровольно присоединились к монголам, другие все еще подчинялись черным киданям, которыми в то время правил Гучлуг, сын Таян-хана Найманов, давнего недруга Чингисхана. После завоевания его народа Гучлуг убежал на юг, где женился на дочери правителя черных киданей, а затем узурпировал власть. Хотя Гучлуг был изначально христианином, а черные кидани — буддистами, они одинаково не доверяли своим подданным уйгурам, потому что они были мусульманами. Придя к власти, Гучлуг начал преследования уйгуров-мусульман, ограничивая их в праве исповедовать свою веру. Он запретил призывы на молитву, публичные отправления культа и религиозные школы. Когда Гучлуг покинул свою столицу, город Баласагун, его подданные заперли за ним ворота и не пустили обратно. В наказание он осадил город, взял его штурмом и разрушил до основания.

У мусульман Баласагуна не было правителя их веры, который бы защитил их, и поэтому они обратились за помощью в борьбе против своего царя к Чингисхану.

Хотя армия монголов была расквартирована в двух с половиной тысячах миль от места действия, Чингисхан приказал Джебе, военачальнику, который восстановил на троне киданьскую царскую семью, повести двадцать тысяч монголов через все азиатские просторы и защитить мусульман. То, что Чингисхан сам не захотел пойти в поход показывает, насколько эти земли были для него не важны. Его миром была только Монголия, и он старался проводить как можно больше времени со своей семьей в Аварге. Дальние оазисы в пустыне и в горах его крайне мало привлекали. Этот поход не предоставлял ему никаких заманчивых перспектив, кроме как окончательно разделаться со своим давним врагом Гучлугом.

Поскольку монголы начали эту войну по просьбе мусульман-уйгуров, они не грабили города и не отбирали собственность мирных жителей. Войска Джебе наголову разбили армию Гучлуга, и в наказание за все преступления его обезглавили на некой равнине на границе нынешний Афганистана, Пакистана и Китая. После казни монголы послали глашатая в Кашгар, чтобы провозгласить об окончании религиозных преследований и восстановлении свободы вероисповедания во всех общинах. По свидетельству персидского историка Джувайни, народ Кашгара провозгласил монголов «одной из милостей Господа и одним из сокровищ Веры».

Хотя персидские и другие мусульманские хронисты подробно описывают этот поход, «Сокровенное сказание» уделяет ему только одно предложение: «Джебе преследовал Гучлуг-хана из Найманов, настиг его на Желтых горах, убил его и вернулся домой». С монгольской точки зрения, видимо, тем дело и исчерпывалось. Джебе выполнил свой долг: он победил врага и вернулся домой. Этот поход показал огромные возможности монгольской армии, которая оказалась способна успешно действовать за тысячи миль от своей центральной базы, да еще и без личного участия Чингисхана.

Но важнее всего приобретения новых подданных, важнее укрепления его имиджа защитника угнетенных религий, было то, что теперь во власти монголов оказался весь Великий Шелковый Путь из Китая в мусульманские страны. Теперь его вассалами стали тангуты, уйгуры, черные кидани и северные чжурчжени. И хотя он не контролировал ни главный производственный центр в китайском царстве Сун, ни главные страны-покупатели на Ближнем Востоке, ему принадлежала власть над связью между ними. С получением контроля над потоком китайских товаров монголам открылись широкие перспективы торговли со странами Средней Азии и Ближнего Востока.

В 1219 году Чингисхану исполнилось шестьдесят лет. Позади у него были победоносные походы и великие достижения в области торговли. Джувайни пишет: «Он принес мир и покой, безопасность и счастье, и достиг высшего благополучия и благосостояния, дороги при нем были спокойны, а восстания подавлены». Казалось, ему предстоит доживать свои дни в мире и благополучии, в окружении своей семьи и любимых коней, купаясь в благодарности за то изобилие и роскошь, которые он принес своему народу.

Теперь у него было куда больше богатств, чем он мог распределить среди своего народа, и он решил использовать эти излишки товаров для того, чтобы стимулировать торговлю. Кроме товаров китайского производства к ним просачивались и редкие предметы роскоши с Ближнего Востока. Мусульмане в этих землях производили лучшую в мире сталь. Они выращивали хлопок и делали из него прекрасные ткани, а еще они владели тайнами секретного искусства изготовления стекла. Обширная территория от гор современного Афганистана до Черного моря попала под власть тюркского султана Мухаммада II, властителя Хорезма. Чингисхан хотел получить доступ к этим редкостным товарам и потому стал искать торгового союза с далеким султаном.

Французский историк Пети описывает желания Чингисхана так: «…сей император, коему более нечего было опасаться ни с Востока, ни с Запада, ни с Севера, возжелал заключить искреннюю дружбы с царем Хорезма. С тем он послал в конце лета 1217 трех послов к нему с богатыми дарами… дабы они просили его… чтобы их народы могли торговать мирно и обрели великолепный Союз друг с другом, и узрели утверждение Современного Мира на основе Доверия и Изобилия, которые суть благословенные вещи, коих можно всякому царству желать».

Чтобы подписать договор о торговле и формализовать их коммерческие взаимоотношения, Чингисхан отправил посла к султану Хорезма: «Я хочу жить с тобою в мире. Я приму тебя как своего сына. Для тебя не секрет, что я покорил Север Китая и подчинил себе все племена севера. Ты знаешь, что моя страна полна могучими воинами и серебряными слитками, и потому мне не нужно искать новых владений. Мы оба знаем, что в наших интересах поощрять торговлю между нашими подданными».

С некоторым подозрением и неохотой султан согласился на предлагаемый договор. Поскольку сами монголы никогда не были торговцами, Чингисхан обратился к мусульманским и индуистским купцам, которые уже вели торговлю на покоренных уйгурских землях, из них он выбрал 450 купцов, которых и послал из Монголии в Хорезм с караваном товаров, среди которых были белая ткань из верблюжьей шерсти, китайский шелк, серебряные слитки и необработанный нефрит. Одного индийца Чингисхан поставил во главе каравана и доверил ему еще одно слово дружбы к султану, приглашая его к взаимной торговле, чтобы «впредь злые мысли между нами более не вставали, изгнанные добрыми взаимоотношениями между нами, и мерзость бунтарства и мятежа была очищена».