Как бы прекрасно ни были обучены монголы, как бы ни была высока в их рядах дисциплина, и какой крепкой ни была бы их решимость, им было не под силу покорять укрепленные города при помощи обычных военных приемов. Столкнувшись с чжурчженями, Чингисхан использовал свою старую тактику, которая была направлена на то, чтобы выиграть сражение раньше, чем первая стрела будет пущена в воздух. Он старался победить врага, повергая его в замешательство, а затем в ужас. Поскольку изначально у монголов не было ни знаний, ни машин, необходимых для разрушения массивных городских стен, они подвергали разорению все окружающие город земли и затем отходили, но только чтобы вновь появиться из ниоткуда, когда горожане почувствовали бы себя в безопасности.

Чингисхан старался ослабить противника, используя внутренние противоречия в обществе. В кампании против чжурчжэней его первым шагом стала последовательная работа над тем, чтобы разделить киданей и их повелителей чжурчженей. С приходом его армии вера китайских крестьян в то, что чжурчжени могут их защитить, пошатнулась. Монголы провели великолепную пропагандистскую кампанию, объявив себя освободительной армией, целью которой было восстановление владычества старого киданского царского рода, который был отстранен от власти столетие назад. Прежде чем начались настоящие сражения многие кидани бежали, чтобы присоединиться к монголам, которых они воспринимали, как дальних родичей, которые говорили на одном с ними языке. Одним из первых действий в этой войне стал поход, который возглавили Джебе и брат Чингисхана Хасар. Они провели монгольские войска прямо на историческую родину киданей в долине реки Ляо. Монголы сразу же получили поддержку со стороны киданей и скоро нашли потомка старой киданской династии Елти. В следующем 1212 году Чингисхан официально восстановил на троне киданского монарха, — конечно же, в качестве вассала Монгольской империи. Разумеется, монголы еще не покорили все земли чжурчженей, но создав такое вассальное государство, они смогли внести раздор в стан чжурчженей и привлечь больше сторонников на свою сторону.

Во время этого завоевания Чингисхан обнаружил, что представители старой киданской аристократии жаждут помочь ему в понимании культуры земли, которую он покорил. Одним из самых полезных его советчиков оказался Елти Чукай, молодой человек двадцати лет от роду, происходящий из царского рода киданей. Он привлек внимание монголов тем, что был искушен в тайнах астрологии и владел мистическим искусством скапулимантии, чтения будущего по трещинам на разогретых костях жертвенных овец и коз. Поскольку он был киданем по происхождению и говорил на их языке, у него не возникало трудностей в общении с монголами, но он еще и прекрасно говорил по-китайски и обладал общирными познаниями в китайской культуре. Благодаря своему знанию китайского и монгольского наречий, а также искусства письма и знания законов и обычаев оседлого населения, киданские ученые мужи оказались настолько полезными в администрации Монгольской империи, что Чингисхан уделял много внимания привлечению или захвату ученых всех сортов, чтобы обратить их знания на благо империи. Впоследствии, куда бы он ни пришел, к нему приводили всех местных ученых, чтобы он говорил с ними и узнавал, какими искусствами они владеют, и где в империи им можно найти лучшее применение.

Монгольский метод ведения войны стал выжимкой из традиционной степной системы ведения боевых действий, которая развивалась в Монголии более тысячи лет. Их успех объяснялся не превосходством в оружии. Оружейные технологии нельзя долго хранить в секрете, они могут быть переняты противником уже после нескольких первых битв. Успех монголов вырос из их потрясающей дисциплины, сплоченности и беспримерной верности своему хану.

Всегда и всюду воинов учили умирать за своих властителей, но Чингисхан никогда не просил своих солдат умирать за него. Ведя войну, он всегда старался сохранить как можно больше монгольских жизней. В отличие от других военачальников и императоров в истории, которые с легкостью отправляли на смерть сотни и тысячи людей, Чингисхан никогда не пожертвовал добровольно ни одним из своих воинов. Самые важные правила, которые он создал для своей армии, касались потери солдат. На поле боя и в мирном гэре воину воспрещалось говорить о смерти, ранах или поражении. Одна только мысть об этом могла привлечь такой неблагоприятный исход. Даже упоминание имен павших товарищей или других умерших воинов считалось серьезным табу. Каждый монгольский солдат должен был вести жизнь воина, который верит, что он бессмертен, что ничто и никто не в состоянии повредить ему. В последние мгновения жизни, когда монгол оказывался в безвыходном положении, ему полагалось взглянуть вверх и своими последними словами призвать себе на помощь Вечно Синее Небо. Во время войны в степи кочевники оставляли трупы врагов лежать там, где они упали, на милость диких животных и естественного разложения.

В дальних землях земледельцев монголы опасались, что телам их павших воинов не дадут просто разложиться, что местные жители осквернят их. Во время кампании против чжурчженей монголы впервые начали посылать тела своих павших товарищей для погребения в степи. Военнопленные транспортировали их, видимо, зашивая в кожаные мешки и укладывая на повозки, запряженные быками. В тех нескольких редких случаях, когда это оказалось невозможным, монголы отнесли тела на ближайший травянистый луг и тайно похоронили там воинов со всеми их пожитками. Затем они проводили по лугу своих коней, чтобы скрыть место захоронения, из которого местные жители могли бы попытаться извлечь имущество воина.

Монголы не видели чести в самом процессе сражения, честью для них была победа. В любой войне у них была только одна главная цель — полная и безоговорочная победа. С такой точки зрения, не имели никакого значения, какая тактика применялась против врага, и как именно велись битвы, и велись ли они вообще. Победа, достигнутая благодаря искусному обману или военной хитрости, была, тем не менее, победой и никак не пятнала чести и храбрости воинов, поскольку в будущем у каждого из них будет еще множество возможностей показать свою удаль. Для монгольского воина не существовало такого понятия как личная честь, если битва была проиграна. Легенда приписывает Чингисхану такое высказывание: «Вещь можно назвать хорошей только после того, как она закончена».

Нигде монгольская гениальность не проявилась так полно, как в из умении превратить главное преимущество чжурчженей — их огромное население, в их самый страшный недостаток. Перед тем, как нападать на сам город, монголы обычно опустошали окружающие его деревни. Они насильно включали местных крестьян в свою десятеричную военную машину. Каждый монгольский воин должен был собрать десять местных жителей под своим контролем; если кто-то из них умирал, он должен был пополнить ряды работников так, чтобы в его распоряжении всегда были десять пар рук. Эти пленники выполняли для монголов бытовые работы, добывали им пищу и воду, а также собирали для них необходимые строительные материалы, такие как камни и песок, чтобы наполнять ими защитные рвы. Эти же люди управляли осадными орудиями, которые разрушали стены городов деревянными или каменными снарядами, а также подталкивали к стенам огромные штурмовые башни.

Для монголов сам образ жизни крестьян был совершенно непонятен. На землях чжурчженей было так много людей и так мало скота; совершенно непохоже на родную Монголию, где на каждого человека приходилось 5–10 животных. Для монголов поля и сады земледельцев были просто-напросто пастбищами, а самих крестьян они воспринимали скорее как травоядных животных, чем как людей, которым положено есть мясо. Монголы использовали по отношению к этим травоедам те же слова, что и по отношению к коровам и козам. Толпы крестьян были просто другими стадами, и когда воины отправлялись на охоту за ними, они использовали те же выражения и приемы, что и для обычных стад яков.