Ланселот попрощался со всеми. Артемида взяла Арвардана за руку и повела его в другую спальню – чистую и почти неукрашенную. В ней, очевидно, жила сама Артемида.

Артемида взяла инициативу на себя. Выполняя ее распоряжения, Арвардан постепенно расслабился и позволил скрытым в его сердце желаниям выйти наружу. Представляя себе мягкий, теплый голос настоящей женщины, он мечтал хоть как-нибудь изменить свою скучную, упорядоченную жизнь, и теперь его мечты наконец сбывались. Арвардан не знал, есть ли различие между его желанием овладеть Артемидой и желанием сказать: «Иди в жопу, сволочь!» – но ему показалось, что проанализировать это можно и в другое, более подходящее время.

Когда он очнулся, то увидел, что Артемида лежит рядом с ним; ему показалось, что ее обнаженное тело похоже на белую нефритовую статую. Даже во сне она была прекрасна. Он встал и зевнул. Артемида открыла глаза.

– Приятно, да? – спросила она.

– Да… – Арвардан не знал, что еще сказать. Помолчав, он неуверенно спросил: – Раньше… с Ланселотом и Вагнером ты тоже… м-м… Ну, то есть ты делала то же, что и сейчас?

– Да, – мягко ответила Артемида.

Она села, и ее волосы упали с плеч, закрыв грудь. Откровенность Артемиды сбила Арвардана с толку. В комнате повисло неловкое молчание.

– Помнишь историю, которую мы слушали? – наконец спросила Артемида. – Женщина протянула мужчине записку, в которой было написано: «Я люблю вас».

– Да, – ответил Арвардан.

– Слова «любить» нет в «Списке здоровых слов», который пропагандируют соответствующие власти.

В глазах Артемиды Арвардан увидел сожаление и боль утраты.

– Я люблю тебя, – сказал Арвардан, не думая.

Он знал, что здесь он может говорить все, что захочет.

– Спасибо, – вежливо улыбнулась Артемида.

Она оделась и приказала Арвардану последовать ее примеру. Арвардан был слегка разочарован тем, что она ответила не так пылко, как ему бы хотелось, – напротив, она вела себя так, словно его слова не имеют особого значения.

Дюрас и Вагнер уже ушли. Артемида проводила Арвардана до дверей.

– Никому не говори про «Клуб общения» или про кого-то из нас, – напомнила она, протягивая ему «слушателя». – За пределами клуба мы друг друга не знаем.

– Понимаю, – ответил Арвардан и повернулся, чтобы уйти.

– Ван Эр…

Арвардан обернулся. Прежде чем он успел что-то сообразить, она крепко его поцеловала. Затем он услышал ее шепот:

– Спасибо. Я тоже тебя люблю.

На глаза Арвардана навернулись слезы. Он надел «слушателя», открыл дверь и вышел в удушающий мир, но уже совсем в другом настроении.

После этой встречи душевное состояние психики Арвардана явно улучшилось: теперь он упивался мыслью о том, что состоит в тайном клубе. Раз в неделю-две члены клуба встречались, чтобы поговорить, спеть пару песен и послушать, как Дюрас пересказывает «1984». Арвардан еще несколько раз насладился откровенным общением с Артемидой и время от времени таким же образом пообщался с Дюрас. Теперь у него было две личности: Арвардан, который жил в реальном мире и в Сети, и – Ван Эр, член «Клуба общения».

На одном заседании клуба Арвардан спросил:

– Неужели, кроме нас, никто не встречается, чтобы поговорить наедине?

– По слухам, в Государстве есть места – вдали от Столицы, где-то в горах, где собираются настоящие радикалы. Там они не только общаются, но и готовят акты насилия. С криками они бросаются на государственных чиновников и даже проклинают солдат, которые их расстреливают, – ответил Вагнер.

– А мы можем к ним присоединиться? – спросил Арвардан.

– Только если ты готов отказаться от безопасной и все еще комфортной жизни. Радикалы живут в таких суровых краях, где нет ничего, кроме свободы слова. Там даже чистой воды не хватает, – холодно заметил Вагнер.

Арвардан вздрогнул и не стал развивать эту тему. Да, он, конечно, хотел говорить, но не настолько, чтобы бросить то немногое, что у него есть. Лучше пить дистиллированную воду, чем умирать от жажды, и «Клуб общения» достаточно подпитывал его иссохшую душу. В общем, Арвардан был готов довольствоваться малым.

На следующем заседании разговор пошел о запрещенных словах. Арвардан вспомнил, что давным-давно соответствующие власти вроде бы опубликовали «Список запрещенных слов» и приказали администраторам сайтов в Сети тайно сверяться с ним. На то заседание Вагнер принес бутылку вина и был в хорошем настроении. Он рассказал им про то, как эволюционировала система запретов: он, администратор, имел доступ к историческим документам, связанным с этим процессом.

Поначалу Государство скрывало только определенные запрещенные слова, но власти быстро поняли, что это фактически бесполезно: чтобы обойти систему проверки, пользователи просто вставляли в такие слова особые символы или цифры, или писали их с ошибками. В ответ власти попытались скрыть эти варианты написания, но все прекрасно знали, что число комбинаций символов, похожих на то или иное слово, было почти бесконечным. Если вы обладали воображением, то всегда могли придумать новую комбинацию и сообщить собеседнику свою мысль. Например, слово «политика» можно было написать, как «полит/ка», «?итика», «пол/итик$» и так далее.

Выяснив, в чем проблема, соответствующие власти сменили курс. Поскольку отфильтровать все комбинации букв, означающих то или иное слово, было невозможно, власти запретили использование всех слов, кроме тех, которые зафиксированы в словарях. Поначалу эта тактика была очень успешной, и благодаря ей число нарушителей значительно снизилось. Но очень скоро люди обнаружили, что можно обсуждать опасные идеи с помощью каламбуров, омонимов и рифмующегося сленга. Граждане с богатым воображением использовали метафоры, метонимию, аналогию, этимологию и другие приемы, чтобы заменить запрещенные слова разрешенными. Человеческий разум значительно превосходил компьютеры в креативности. Компьютер мог перекрыть один путь, но у человека оставалось великое множество других путей.

Казалось, что чаша весов в этой скрытой борьбе склонилась на сторону народа, но затем появился человек, мысливший нестандартно. Кто он, оставалось загадкой: одни говорили, что он – главный администратор соответствующих властей; другие утверждали, что он – опасный преступник, которого арестовали за многократное применение запрещенных слов. Именно он переломил ход войны между Государством и людьми.

Он объяснил властям, что правила должны не перечислять запрещенные слова, а рассказывать, что именно можно говорить, и как это можно говорить. Соответствующие власти немедленно воспользовались его советом и выпустили новые инструкции. «Список запрещенных слов» удалили, и его заменил «Список здоровых слов».

На этот раз люди начали проигрывать. В прошлом они радостно играли в кошки-мышки с властями в Сети и в повседневной жизни, но теперь Государство взяло людей за горло, поскольку вся структура и «кирпичи» языка оказались под его контролем.