вспыхнули силой в тусклом меточном свете. Бедра сомкнулись, и она содрогнулась от ощущения, которое оказалось не совсем наслаждением и не совсем болью.

Исцеление – сильнейшее и самое разорительное магическое воздействие. Восьмая кость рассыпалась в пыль, и Инэвера проверила пальцем между ногами. Дело сделано.

Ее плева восстановилась.

«Если у меня существует хоть один шанс выйти замуж за Избавителя, я должна предстать перед ним настоящей невестой, не знавшей мужчин».

Она взяла шелковое одеяние, которое превратила в одну длинную ленту, и привычно свила бидо.

Знакомая палатка исчезла, сменилась новой, намного большей и лучшей.

– Корзины! – раздался возглас, Инэвера удивленно повернулась и увидела отца в бурых одеждах хаффита, тот опирался на трость из-за протеза. – Прекраснейшие корзины во всей Красии!

Инэвера подождала, пока в палатку войдет покупатель и отвлечет Касаада. Затем проскользнула следом и устремилась за шторку.

Мать оказалась на месте. Время не тронуло ее; она сидела, зажав между ногами обод. Вокруг трудилась еще дюжина мастериц, среди которых были и молодые с открытыми лицами, и средних лет, а то и в почтенных годах. Шторка зашуршала, когда Инэвера вошла, и все резко подняли глаза. Только Манвах, глянув, вернулась к своему занятию.

– Оставьте нас, – тихо приказала Инэвера, и работницы побросали ободы, вскочили и поспешили прочь.

Некоторых Инэвера узнала, несмотря на покрывала.

– Ты обойдешься мне, по меньшей мере, в рабочий день, – проворчала Манвах. – Пожалуй, и больше, потому что эти вороны станут каркать о тебе несколько дней.

Инэвера распустила покрывало, дала ему пасть с лица.

Манвах подняла взгляд, но на нем не возникло ни удивления, ни узнавания.

– Мне дали понять, что у дама’тинг не бывает семьи.

– Им не понравится, если они узнают о моем приходе, – согласилась Инэвера. – Но я все равно твоя дочь.

Манвах фыркнула и снова взялась за дело.

– Моя дочь не стояла бы столбом, когда работы невпроворот. – Она глянула вверх. – Или ты разучилась?

Инэвера тоже фыркнула – так похоже на мать, что на секунду замешкалась. Затем улыбнулась, вернула покрывало на место и скинула сандалии. Уселась на чистое одеяло, расположила между ногами недоделанный обод и цокнула языком:

– Ты так преуспела, что на тебя пашут Криша и ее сестры, но их работа по-прежнему никуда не годится. – Она удалила несколько свивок и потянулась к вороху пальмовых листьев.

Манвах хмыкнула:

– С тех пор как твой отец стал хаффитом, изменилось многое, но не настолько.

– Ты знаешь, как это случилось? – спросила Инэвера.

Манвах кивнула:

– Он во всем сознался. Сначала я сама хотела его убить, но Касаад с тех пор не прикоснулся ни к кузи, ни к стаканчику с костями, а торгаш из него получился лучше, чем воин. Мне даже удалось приобрести сестер-жен. – Она вздохнула. – Забавно, что мы больше гордимся браком с хаффитом, чем с шарумом, но твой отец удачно назвал тебя. Эвераму – Эверамово.

По ходу работы Инэвера пересказала события последних лет. Она ничего не утаила, включая свой первый расклад и его значение – то, о чем не сказала никому.

Манвах взглянула на нее с любопытством:

– Говоришь, демоновы кости вещают от имени Эверама. Ты посоветовалась с ними о сегодняшнем приходе?

– Да, – ответила Инэвера. – Но я давно решила, что приду к тебе, как только получу покрывало.

– А если бы кости не разрешили?

Инэвера посмотрела на нее и на секунду задумалась, не солгать ли.

– Тогда бы не пришла, – призналась наконец.

Манвах кивнула:

– Что они сообщили? О сегодняшнем дне?

– Что ты всегда скажешь мне правду, даже если я не захочу ее слышать.

От глаз Манвах разбежались лучики, Инэвера знала, что это улыбка.

– Таков материнский долг.

– Что мне делать? – настойчиво спросила Инэвера. – Что имели в виду кости?

Манвах пожала плечами:

– То, что на тысяча семьдесят седьмой заре ты должна пойти в Лабиринт.

Инэвера удивилась:

– И это все? Таков твой совет? Через три года я могу встретить Избавителя, а ты предлагаешь… не думать об этом?

– Можешь беспокоиться, если угодно, – фыркнула Манвах. – Но годы от этого быстрее не пройдут.

Она пристально взглянула на Инэверу:

– Я уверена, ты сумеешь показать себя за этот срок. Если нет, то у меня работы – плести не переплести.

Инэвера закончила корзину.

– Конечно, ты права. – Она встала и положила ее к остальным, отметив, что ткань, на которой она сидела, запачкала пылью девственно-чистое одеяние. – Но я принимаю приглашение поработать еще. – Она отряхнулась. – При условии, что ты найдешь подстилку почище.

– Я куплю белый шелк для твоего драгоценного зада, дама’тинг, – отозвалась Манвах, – но тебе придется плести, пока он не окупится.

– На это годы уйдут, если брать по три драки за корзину, – улыбнулась Инэвера.

И снова лучики морщин.

– Вся жизнь, если для каждого визита я буду покупать новый шелк. Дама’тинг не заслуживает меньшего.

Глава 9

Ахман

308–313 П. В.

Инэвера шла по темным улицам Копья Пустыни без тени дурных предчувствий, которые некогда тревожили ее на поверхности ночью. Даже если бы кости не пообещали встречу с мальчиком на заре, три года всяко миновали. Сейчас в мешочке Инэверы лежало достаточно костей, чтобы защититься почти от любого злодея, демона или человека, и только Кева еще сомневалась, что Инэвера вполне освоила шарусак.

Он был мирным, ночной древний город. Красивым. Инэвера попыталась заглянуть в ту эпоху, когда краска и позолота дышали свежестью, колонны и лепные украшения – еще не тронули годы. Представить, какой была Красия до Возвращения – каких-то триста лет назад.

Образ не замедлил явиться и захватил Инэверу своим волшебством. Копье Пустыни стало сердцем огромной империи на пике ее расцвета, город вмещал миллионы жителей. Пустыня цвела благодаря акведукам, в огромных университетах изучали науки и медицину. Одна машина выполняла работу сотни даль’тинг. Шарик Хора считался главным храмом Эверама, но в городе и окрестных краях во славу Создателя действовало и множество других.

И царил мир. Войну напоминали только набеги кочевых племен друг на дружку в поиске женщин и колодцев, но все это оставалось за городскими стенами.

А затем пришли демоны, и глупец-андрах навязал алагай’шарак, хотя стало ясно, что боевые метки утрачены.

Инэвера вздрогнула и очнулась. Пустой город уже не казался ни красивым, ни мирным. Это была гробница, подобная затерянному городу Анох-Сан, который скрыли тысячелетние пески. Такая же участь ждет и всю Красию, если не остановить вымирание. Грядет Шарак Ка, и, если он начнется завтра, человечеству конец.

– Но этому не бывать, –