— Эржебет, с тобой все в порядке? — Обеспокоенный голос Родериха прорвался сквозь ее мысли. И Эржебет поняла, что неизвестно сколько стоит, точно соляная статуя, и буравит взглядом документ, а на том месте, где должна быть ее подпись, уже растеклась большая клякса. — Эржебет, только не говори, что ты передумала… Неужели из-за Байльшмидта? Я даже не ожидал, что такое простое условие поставит тебя в тупик. Что ж, если ты не хочешь заключать договор, мне придется… 

— Нет, герр Родерих, я не передумала. «Прости, Гил». Росчерк пера — и вот их отношения разрывают большие черные буквы.

***

Гилберт сидел в кабинете и невидящим взглядом смотрел на письмо от своего посла в Вене. «Войска бунтовщиков сложили оружие. Венгрия и Австрия подписали мирный договор». Он перечитывал эту фразу столько раз, что, казалось, она была выжжена в его разуме огненными буквами. «Как же так, Лизхен? Как же так? — спрашивал Гилберт то ли Эржебет, то ли сам себя. — Ведь все было хорошо. Ты же писала, что справляешься, отказывалась от моей помощи. И вдруг… Почему ты сдалась?!» Очередное ее поражение он переживал едва ли не тяжелее, чем любое из своих. Знать, что Эржебет проиграла, что она снова стала прислугой… почти добровольно, когда шансы еще оставались!.. было невыносимо. На самом деле за все десять лет, пока она сражалась за свою свободу, Гилберт едва ли не каждый день порывался повести ей на помощь войска. Уж вместе они бы точно расколошматили Родериха. Но… «Казна пустеет, господин Пруссия…» «Мы должны сохранять видимую лояльность Вене! Одно дело тайно помогать венграм, а другое — вести армию против Австрии…» «Скажу вам честно, мой господин, мы не готовы к большой войне…» Да еще и чума, внезапно обрушившаяся на земли Гилберта как раз в самый разгар восстания. Казалось, сама судьба противится тому, чтобы они с Эржебет воссоединились. «Какой-то злой рок, не иначе». Гилберт выругался, смял письмо и, бросив в его в камин, вышел из комнаты. В конюшне он оседлал коня и отправился в поместье Родериха. Несмотря ни на что, он должен был увидеть Эржебет. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Посол писал, что Родерих великодушно простил всех участников восстания, но кто знает, что на деле могло твориться за дверями усадьбы. И вот, после нескольких суток почти непрерывной скачки, Гилберт пробрался в поместье и, дойдя до дома, заглянул в окно кухни. «Если Родди действительно не стал наказывать Лизхен, то с этого скупердяя станется сразу же впрячь ее в работу, чтобы времени не терять. Наверняка она сейчас уже драит кастрюли». Но его ожидания не оправдались: в комнате была лишь Аличе, старательно подметавшая пол и напевавшая какую-то песню. 

— Эй, малышка! — тихо окликнул ее Гилберт. Девочка взвизгнула и выронила метлу. — Да не ори. Это же я, Гил. — Он изобразил такую добрую улыбку, на какую только был способен. — Не знаешь, где Лизхен? 

— Ой, братик Гил! Зачем же ты меня так пугаешь? — затараторила Аличе. — Я думала, это воры! А сестренка Лиза у господина Родериха. Они опять что-то серьезное обсуждают. Она ведь теперь стала старшей экономкой. И еще занимается всякими важными полти… палити… политическими делами! И со мной она уже совсем не играет. А ведь я так ждала, когда она вернется. Братик Гил, ты не знаешь, куда она так надолго уезжала? 

— Не знаю, — хмуро буркнул Гилберт. Из сумбурной болтовни Аличе он смог понять, что Эржебет все-таки не наказана. Более того — награждена. Его это насторожило, ведь просто так должности не раздают. 

— Кстати! — вдруг спохватилась Аличе. — Я совсем забыла! Сестренка Лиза велела мне проводить тебя в грот в парке, если ты придешь. 

— Э… Какой еще грот? — Гилберт озадаченно заморгал. 

— Укромное такое местечко… Там хорошо! — выпалила Аличе, выбежала на улицу и, подхватив Гилберта под руку, потащила за собой.

Насчет укромного местечка она выразилась совершенно точно. Грот, выложенный из темно-серых камней, спрятался в глухом уголке парка среди старых ив и так сильно зарос мхом, что его вполне можно было принять за холм. Аличе оставила Гилберта ждать здесь, пообещав, что сообщит Эржебет о его приходе, и убежала. Гилберт присел на каменную лавку и принялся задумчиво осматривать стены. Его удивила такая повышенная секретность: тайное место для встречи, Аличе — посредник. «Прямо как в какой-нибудь балладе, где рыцарь тайно пробирается к Прекрасной Даме». — Он хихикнул, привычно потешаясь над романтикой миннезингеров. Но смех вышел нервным, ведь минуты проходили, а Эржебет все не было. Наконец, его чуткий слух уловил шорох шагов, Гилберт выглянул из своего укрытия и увидел Эржебет, которая, подобрав пышную юбку, спешила к гроту. Гилберту сразу бросились в глаза изменения в ее внешности: на смену скромному платью служанки пришел наряд, достойный знатной дамы, — шелковое синее платье, отделанное тонким голубым кружевом. Эржебет в нем выглядела непривычно женственно и как-то еще более… неправильно. Она показалась ему далекой и чужой, словно действительно вдруг превратилась в особу из высшего общества. Гилберта охватили нехорошие предчувствия. Эржебет вошла в грот, Гилберт встал ей навстречу. 

— Гил! — Ее руки дрогнули, словно она собиралась его обнять, но затем она сжала пальцы в замок. — Я все ждала, когда ты приедешь… Голос Эржебет прозвучал так, будто появление Гилберта было каким-то неприятным событием, которого ожидают, лишь чтобы побыстрее пережить. 

— Я выехал сразу, как только узнал, что произошло. Я волновался… Но, похоже, не стоило. — На последних словах он не смог скрыть язвительных ноток и окинул Эржебет саркастичным взглядом. — Что-то ты не выглядишь как несчастная побежденная страна… 

— Да. Родерих был щедр и предложил мне выгодные условия мира. — Она избегала смотреть ему прямо в глаза и вдруг принялась нервно теребить кружева на рукаве. 

— И ты купилась на его посулы? — Гилберт едко ухмыльнулся. 

— А что мне еще оставалось?! — вдруг огрызнулась Эржебет. — Эта затея с самого начала была обречена! Войска Родериха рано или поздно разгромили бы моих людей, и он бы силой притащил меня обратно. И даже если бы каким-то чудом я выиграла… Я была бы не сильнее новорожденного! Тот же Садык воспользовался бы случаем вернуть меня к себе… Уж лучше Родерих, чем он! Так я, по крайней мере, сохранила множество жизней и получила выгоду! Это было единственным верным решением! Родерих прав, я уже не смогу стать такой же сильной, как раньше. И я больше не хочу воевать! Не хочу проигрывать и видеть смерть своих людей! Она повысила голос, уже почти кричала и будто требовала от Гилберта одобрения. «Ну же, Гил, скажи, что я поступила правильно!» — слышалось в ее гневной отповеди. Но он не мог ей этого сказать.

— Значит, ты выбрала легкий путь? — Гилберта раздражение захлестнуло. — Да, конечно, так проще — снова стать покорной служаночкой, когда все решают за тебя, а ты знай делай, что сказал герр Родди! Давай, Лизхен, переплавь меч на сковородку! А доспехи замени на эти красивые платья… Тьфу, смотреть противно! 

— О, ну раз я настолько тебе опротивела, то главную новость ты примешь легко! — Она ощетинилась. У Гилберта неприятно засосало под ложечкой.