class="p1">Два человека в расчёт дивизионной пушки-гаубицы — это несмешная шутка. Мы сдохнем от усталости и не добьёмся никаких особых результатов.

— Ты хочешь, чтобы мы поскор̀ее затр̀ахались? — спросил я.

— Могу вызвать кого-нибудь из левых людей, — предложил Денис Бусин. — Только сам будешь его дрессировать. Втроём справитесь?

— А куда деваться? — вздохнул я. — Илюха, к аппар̀ату! Деня, зови человека, хотя бы заряжать будет! А мы, пока что, так постр̀еляем…

Заряжаем осколочно-фугасный, с пятью мешочками пороха в гильзе. Получаю информацию о новой цели, спешно вспоминаю всё, чему учили в армии, после чего навожу орудие.

— Готовь на старт следующий снаряд! — предупредил я Илью. — Готов? Выстрел!

Херакнуло так, что аж уши заложило. Орудие же лягнуло землю, врыв противооткатные упоры во влажный грунт. Вчера был лёгкий весенний дождик, а сегодня с утра туман и мрачная непогода, но без дождя, и то спасибо.

Бусин позвал кого-то, но обещали найти человека в течение часа. Людей не хватает вообще везде, поэтому есть шансы, что никого так и не пришлют.

Воняет артиллерийским порохом — я его уже нанюхался на всю жизнь, но продолжаю им дышать. Уже тошнит от него…

Илюха пребывает в обалдении, потому что «Коалиция-СВ» так не «бумкала», как это делает «Мста-Б».

Да уж… «Мста-Б» — это суровая мадмуазель, требующая к себе особого отношения.

За час сделали лишь тридцать выстрелов, потому что сильно не хватало ещё одного, а лучше двух человек в расчёт.

— … стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы… — бормотал я текст военной присяги, заталкивая снаряд, весящий сорок три килограмма, в приёмник. — Давай метательный!

Илья, одуревший от усталости, передал мне метательный заряд в гильзе. Вкладываю заряд в приёмник и досылаю его банником.

— Какие коор̀динаты были? — не смог я вспомнить.

— Я нихрена не слушал вообще… — признался Илья. — Блин, хочу сдохнуть…

— Успеешь ещё, — грустно усмехнулся я. — Отвались пока на перекур̀, я сам постр̀еляю.

— Э, не, я ещё могу… — вскинулся Илья.

— Делай, что дядя говор̀ит, — покачал я головой. — Отвались на ящик, двадцать минут тебе на перекур̀.

И никого, мать их, не прислали. За час мы вдвоём полностью заманались тягать тяжести, я-то ещё пару-тройку часов так могу, а Илюха уже сейчас почти никакой…

— «Кар̀амба-4» на связи, — произнёс я. — «Буер̀ак-7», повтор̀и коор̀динаты. Пр̀иём.

«Это „Буерак-7“ говорит», — заговорила рация. — «Повторяю: координаты — Ш75-4, контры».

Меня чуть шатает от усталости, смотрю на Илью — отключился сразу же, как упал на ящики. Что ж, надо работать.

Смотрю на планшет, вбиваю координаты и начинаю считать. Калькулятор в мобиле сильно помогал, хотя формулы я вспомнить смог не сразу, обратившись за подмогой в интернет.

После перехода на «Мсту-Б» качество накрытия целей резко упало, потому что мне нужно было приноровиться и отвыкнуть от комфорта «Коалиции».

И всё равно, цели были настолько огромными, что промахнуться по ним сложно. По четвертям квадратов попадать, конечно, не получается, но накрытие я обеспечиваю. Маска помогает — Наполеон прирождённый артиллерист, оказавшийся в собственной стихии.

Любопытно, что, в последние дни, слегка ослабло воздействие маски на мой разум.

Возможно, это связано с тем, что я дал то, что ей было нужно: я оказался в комфортной для Наполеона среде, то есть в вооружённых силах, но не просто в вооружённых силах, а в артиллерии, столь обожаемой императором Франции. И это чувствовалось даже в том, что я до сих пор не выбился из сил. Должен был давно, потому что сделал слишком много для простого смертного, но продолжаю упорно засылать тяжеленные снаряды в казённую часть «Мсты-Б», получая эстетическое удовольствие оттого, что пушка-гаубица стреляет и попадает в цель.

— «Кар̀амба-4», посылка ушла, пр̀иём… — прошептал я в рацию.

«Есть попадания!» — донеслось из рации. — «Накрыл всех! Респект, „Карамба-4“, от всех нас!»

Волна позитива, исходящая от этого человека, радующегося тому, что контру в квадрате порвало на куски, заставила меня сдержанно улыбнуться.

Это придало мне сил и я начал отрабатывать по новым координатам. Там были мертвецы, жмущие танкистов, поэтому пришлось потеть и стараться, ведь был высок риск поразить своих. Знаю, что танковой броне ничего не будет, но если разобьёт гусеничные траки или раздолбает двигательное отделение, то танкисты окажутся в ловушке.

— Илюха, подъём! — крикнул я. — Нужен др̀он на квадр̀ат Г44!

Ополченец вскочил ещё в состоянии сна, но быстро проснулся и вылупил на меня удивлённые глаза.

— Др̀она, говор̀ю, тащи на квадр̀ат Г44! — повторил я приказ.

— Понял, — кивнул Илюха, который явно не уложился в отдых за двадцать три минуты. — Сейчас сделаю.

— «Кар̀амба-4» у микр̀офона, ожидаю пр̀ибытия др̀она на место действия, — сообщил я по рации. — Как пр̀инял «Спица-1»?

«Это „Спица-1“», — раздался приглушённый голос. — «Понял, ожидаем!»

Приехал новый грузовик со снарядами, поэтому пока Илья гнал дрона в нужное место, я помогал солдату с РАВ-склада тягать ящики из КамАЗа.

— Это ср̀аная шр̀апнель, — открыл я один из ящиков. — Зачем вы это пр̀ивезли?

— Грузим то, что дают, — развёл руками солдат.

— А, ладно, хр̀ен с ним, — махнул я рукой.

— Я на локации! — сообщил Илья.

— Давай сюда, — подошёл я к нему и взял планшет.

Так, колонну танков обжали у Планетария, на набережной Обводного канала. Мне не докладывают, но, похоже, что командование решило раздолбать Царскосельский железнодорожный мост бронетехникой, раз не получилось диверсантами.

— Надо пр̀истр̀еляться, — пробормотал я, подходя к прицелу. — Четыр̀е с половиной километр̀а до цели, ветер̀…

Смотрю на метеоданные с развёрнутого на крыше артиллерийского музея и начинаю высчитывать траекторию. Сейчас надо по-особому тщательно, поэтому трачу больше времени.

— Херак! — дёрнул я за трос и принял планшет с трансляцией.

Шесть секунд спустя, в толще мертвецов, облепивших головной танк, разорвался снаряд, разметав в стороны кровавые ошмётки, асфальт и грунт. Только сейчас обращаю внимание, что за танками, по линии их движения, стелется шлейф из крови и костей. Мертвецы, если уж какие-то соратники безвременно покинули этот мир, не брезгуют их плотью, поэтому догрызают всё, что оставили снаряды и танковые гусеницы. Мерзко, но таковы наши реалии.

Нет, всё-таки, красиво положил пристрелочный, поэтому надо внести лишь незначительные корректировки.

Отправляем снаряд за снарядом и выносим мертвецов крупными партиями. Пусть максимальный ущерб лишь в радиусе трёх-пяти метров от разрыва, но даже так, ломая кости осколками, мы делаем мертвецов более безопасными.

Пришлось потратить двадцать снарядов, каждый из которых лёг ювелирно, не задевая бронетехнику, но зато из блокады телами освободилось целых три танка, а дальше в ход пошли осколочно-фугасные снаряды и пулемёты.

«Это „Спица-1“, „Карамба-4“, спасибо за концерт!» — донеслось до меня из рации.

— «Кар̀амба-4», всегда пожалуйста! — ответил я. —