Не подал, не поднес, а пульнул. Жест, говорящий о том, чтоклиент неперспективный, вероятно, неплатежеспособный, из числа завсегдатаев.Еще одна шлюшка, как пить дать…

Андрей чуть сменил положение тела — повернулся на тридцатьградусов влево, чтобы новый посетитель попал в поле его зрения.

Женщина, он был прав. С родом занятий тоже не ошибся —проститутка. Этих дамочек ни с кем не спутаешь: лаковые сапоги по колено,чересчур короткая юбка, вызывающе яркая сумка, пальто, отороченноепесцом-мутантом ядовито-оранжевого окраса… На голове блондинистый парик, точнотакой же, как у киношной коллеги Вивиан из фильма «Красотка». Во рту сигарета,естественно «Вог», а пальцы, держащие этот «Вог», с обязательным маникюром а-ляФреди Крюгер, который смочил свои лезвия в подростковой кровушке…

— Будешь что-нибудь заказывать, цыпа? — довольногрубо спросил бармен по-английски у новой посетительницы. — Или опять водыиз-под крана попросишь? Учти, в кредит я тебя больше обслуживать не буду, затобой и так должок… — Он свел свои белесые брови на бугристойпереносице. — Ну что, будем заказ делать?

Женщина не ответила, только неопределенно повела рукой ссигаретой. Когда ее кисть, до этого порхающая у лица и закрывающая это лицо отвзгляда Андрея, перестала быть ширмой, он смог увидеть профиль женщины.Неожиданно тонкий, нежный, классически правильный. Если бы не кошмарный макияж,буквально уродующий молодое (теперь ясно, что посетительнице никак не большетридцати) лицо, его можно было бы назвать безупречным. Интересно, каковадевушка без боевого раскраса и ужасного парика? Наверняка хорошенькая… Носейчас не поймешь. Лицо буквально погребено под слоями грима и завешано, какпортьерами, синтетическими платиновыми патлами…

— Что, плохи дела? — уже более спокойно спросилбармен, приблизив свое одутловатое лицо к вновь юркнувшему за ладонь-ширму лицудевушки. — Никто не клюет на такую принцессу?

Тут он понизил голос и, перейдя на неведомый голландский,начал что-то ей втолковывать. Судя по тому, как хитро он зыркнул на Андрея,речь шла о нем. Наверняка бармен советовал девушке попробовать подкатиться кбогатенькому французу, чудом забредшему в его тошниловку. То, что он до этогоотшил трех местных швабр, еще ни о чем не говорит… Быть может, они просто не вего вкусе?

— Не хотите развлечься, мсье? — на очень плохомфранцузском спросила девушка. Голос у нее был чувственный, чуть хрипловатый, ноАндрею показалось, что эта чувственная хрипотца то же самое, что и белокурыепатлы — часть имиджа, не более.

— Нет, благодарю.

— Вы еще не знаете, от чего отказываетесь, —выдала она, крутанувшись в его сторону.

Он тоже развернулся. Теперь они оба видела друг друга в фас.

У нее было овальное личико, нежный подбородок, тонкиймаленький носик и большие карие глаза, казавшиеся коровьими из-за жирныхподводок и наштукатуренных ресниц. Но если бы не эти слои косметики, искажающиечерты до неузнаваемости, они вполне могли бы быть миндалевидными, зовущими,лукавыми… Глазами дикой серны… Глазами Кары.

И стоило только подумать об этом, стоило заглянуть в черныйомут ее зрачков, как Андрей прозрел!

Перед ним сидела ОНА.

Его судьба. Его любовь. Его пропавшая жена.

Его КАРА…

А он не узнал ее! Вот уже пять минут они находились в одномпространстве, их локти чуть ли не соприкасались, их взгляды блуждали по одномуи тому же предмету — бутылке «Бейлиса» за спиной бармена, их биополя терлисьдруг об друга, а он не узнал… И не почувствовал ее присутствия! А ведь онвсегда думал, что сердце не просто подскажет, оно предупредит его заранее… Емуказалось — перед тем как произойдет долгожданная встреча, ему приснится сон. Внем Кара скажет: «Сегодня мы непременно встретимся… Пришло время тебе менянайти!» Проснувшись, он выйдет на улицу и увидит знак — цыганят, танцующих натротуаре под звуки бубна. Потом где-то далеко зазвучат «Незнакомцы в ночи»Синатры, и оттуда же, издалека, повеет ароматом цветущего жасмина — ЕЕароматом… Он пойдет на этот звук, на этот запах, блуждая по лабиринту улиц, тотеряя «след», но находя, пока не окажется на старой площади, непременно сфонтаном, у которого и найдет Кару…

— Кара? — воскликнул он, неуклюже соскакивая стабурета. — Девочка моя, это ты?

— Андрей… — беззвучно выдохнула она. И только подвижению ее размалеванных губ он понял, что именно она произнесла.

Он рванулся к ней, задев локтем чашку с недопитым кофе. Онхотел обнять ее, прижать к груди, чтобы хоть немного вознаградить свое упрямое,неверующее, исстрадавшееся, вспухшее от переполняющей его любви сердце…

— Не надо, не подходи! — выкрикнул она и, закрывлицо руками, кинулась вон из бара.

— Кара, подожди! — Андрей бросился за ней.

А за ним ринулся бармен — он не собирался отпускать клиента,пока тот не оплатит счет. Нагнал он его только у двери, когда Андрей однойногой уже стоял на мостовой. Не обернувшись, не затормозив, не взглянув накупюру, выуженную из кармана, он сунул ее в потный кулак бармена и выскочил наулицу…

Песец-мутант пламенел в десятке метров от бара. Андрейринулся за его факельным свечением.

— Кара, Кара, подожди! — кричал он на бегу. —Постой, я все равно не отстану!

Но она не хотела останавливаться. Она неслась, покачиваясьна своих тонюсеньких каблучках, едва не падая. Белый парик сбился, длинныйшифоновый шарф размотался и вился по ветру, сумка билась о спину, теряя своибутафорские украшения: камни, блестки, пайетки…

— Кара! — выдохнул Андрей, нагнав ее и схватив заруку. — Да что с тобой такое?

Ответом были надрывные рыдания.

Андрей развернул Кару. Схватил за дрожащие плечи, притянулее к себе, зажал в тиски своих рук, чтобы не вырвалась. Но она так и норовилавыскользнуть, просочиться, испариться… Исчезнуть! Растаять, как дымок еелюбимой сигареты «Вог»…

— Ну что случилось, девочка моя? — прошепталАндрей, все теснее прижимаясь к ней. — Разве ты не рада, что мывстретились?

Она затрясла головой, исхлестав себя синтетическимиплатиновыми патлами по щекам. Плач ее стал тише, но отчаяннее. Теперь он большепоходил на поскуливание обреченного на смерть щеночка.

Андрей подхватил Кару на руки — она оказалась легкой, почтиневесомой — и побежал к шоссе, где можно было поймать такси. Добежал, поймал.Аккуратно, как ценную фарфоровую куклу, уложил Кару на сиденье, сел рядом.Назвал водителю адрес своего отеля и посулил запредельную оплату, если тот поспеетк полуночи. Почему именно к полуночи — он сам не знал… Уж не потому ли, чтобоялся, как бы с боем курантов Кара не исчезла, оставив на лестнице (подножкеавтомобиля) вместо хрустального башмачка свой дешевый лаковый сапог?

Но шофер домчал их до места на три минуты раньшеназначенного срока.