…Неделю спустя они сидели в маленьком французском бистро,пили кофе и болтали о какой-то ерунде. Столик их стоял у окна, и за разговоромможно было смотреть на улицу, разглядывая прохожих — Кара любила это занятие, аиногда зарисовывала интересных персонажей косметическим карандашом на бумажныхсалфетках. Вот и сейчас она набрасывала портрет чудаковатой старушенции,разговаривающей со своей собачонкой у дверей расположенной на другой сторонеулицы аптеки.

— Надо купить тебе альбом для рисования и набор простыхкарандашей, — с улыбкой сказал Андрей. — Иначе ты изведешь вресторанах все салфетки и израсходуешь весь запас косметических средств…

— Купи, — кивнула головой Кара, не отрывая взглядаот своего «творения».

— А то виданное ли дело — малевать портреты сумасшедшихстарушек карандашами «Шанель»!

— Готово! — воскликнула она и передала Андреюсалфетку. — Похоже получилось?

— Очень. Сразу понятно, что бабка с приветом.

— Почему это?

— Потому что на голове у нее кастрюля с ручками.

— Это не кастрюля, а шапка! — возмутиласьКара. — А то, что ты назвал ручками…

— Бабкины уши?

— Волосы! — Она шутя стукнула его кулачком вплечо. — Посмотри на ее прическу! Два куцых хвостика над ушами. А сверхунахлобучена шапка…

— Над хвостиками тебе придется поработать. Невпечатляют!

— Ух, вредина!

— А песику надо дорисовать уши, а то он похож не напитбуля, кем, собственно, является, на игуану какую-то.

— Сам бы попробовал косметическим карандашом порисовать— посмотрела бы я на тебя!

Андрей обнял ее и чмокнул в щеку. Когда Кара кипятилась, онастановилась невозможно хорошенькой — личико ее розовело, тонкие надломленныебровки сходились на переносице, глаза становились похожими на спелые вишни — иАндрей всегда с умилением наблюдал за этими метаморфозами.

— Подлиза, — буркнула Кара, но не отстранилась, аеще теснее прижалась к плечу Андрея.

— Даю тебе шанс реабилитироваться, — бодро сказалон. — Вон посмотри, какой колоритный тип стоит на тротуаре! Просто Мефистофель!А главное, ни шапки, ни хвостиков — абсолютно бритый череп!

Сказав это, он ткнул пальцем в стекло, за которым на самомделе материализовался мужчина демонической наружности: худой, высокий, лысый,черноглазый, скуластый, к тому же с ног до головы задрапированный чернойматерией — на нем были черные брюки, пальто (длинное, узкое, с высокимворотником-стойкой) и шарф. Руки он держал в карманах, но Андрей был уверен,что перчатки на нем того же траурного цвета.

Кара проследила за рукой Андрея — перевела взгляд со стола,где лежал ее рисунок, на окно. Когда она начала поворачивать голову, на еегубах еще не затухла улыбка, но в тот момент, когда ее глаза уперлись в чернуюфигуру мужчины, улыбка не просто сползла, а будто вывернулась — уголки губ былиприподняты, а тут опустились, как на театральной маске, символизирующей драму.

— Хазар, — прошептала Кара, едва шевеля губами.

— Кто? — Андрей перевел взгляд с ее лица на лицомужчины. — Кто это?

Кара не ответила, похоже, она и не слышала вопроса — как загипнотизированная,она смотрела в черные глаза незнакомца, похожая в этот миг на кролика,окаменевшего под взглядом удава.

— Ты знаешь этого человека? — вновь обратился кней Андрей.

— Да, — выдохнула-таки она.

— Это твой бывший клиент?

— Нет.

— А кто?

— Так… Знакомый.

Андрей отвернулся от окна, сосредоточившись на Каре. Рот еепринял привычную форму, однако с лица схлынула вся краска, со всего лица,включая глаза — только недавно они были темно-карими, шоколадными, а теперьбудто выцвели.

— Да что с тобой такое? — испугался Андрей. —Что случилось?

— Нет, нет, ничего, — залепетала она.

— Ты боишься этого человека?

Она не ответила, только поежилась.

— Если да, ты мне скажи… Я разберусь с ним. Кто он?Маньяк какой? Или твой кредитор? А может, бывший сутенер? — Она затряслаголовой. — Полицейский? Бандит? Шантажист? Кто?

Кара сжалась, из глаз ее потекли слезы, из-за них радужкастала еще светлее.

— Да ну тебя! — Андрей вскочил и зло отодвинулстул. — Я сам у него спрошу!

— Нет! — выкрикнула Кара, повиснув на его руке.

Но Андрей стряхнул ее, бросился к входной двери и выскочилна улицу. Однако на том месте, где несколько секунд назад стоял «Мефистофель»,уже никого не было. Более того, его длинной черной фигуры Андрей не увидел и вотдалении. Незнакомец будто испарился.

— Леди, вы не видели, куда пошел лысый господин вчерном пальто? — спросил Андрей у старушенции, подлетев к дверям аптеки,возле которых она по-прежнему топталась. — Такой высокий, худой…

Старуха поджала губы и тряхнула головой, наверное, непоняла, чего от нее хотят, так как Андрей задал свой вопрос на английском. Онповторил его на французском, но и его она не знала. А вот в голландском он былне силен, так что поговорить не получилось. Пришлось ни с чем возвращаться вбистро.

Кару он за столиком не застал — как сказал официант «мадамушла в уборную». Андрей двинулся в сторону туалетов. Дойдя до двери в женский,остановился и постучал.

— Кара, ты там? — крикнул он.

Ответа не последовало.

— Откликнись, иначе я войду!

Тут дверь распахнулась и на пороге показалась Кара.Порозовевшая, с вполне адекватным взглядом, только очень напряженная.

— Ты в порядке? — спросил Андрей, вглядываясь в еелицо.

— Да, — просто ответила она.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Нет.

— Почему?

— Не сейчас.

— Кто он, ты, по крайней мере, можешь мне объяснить?

— Потом, Андрюша. Все потом, умоляю! — Голос еесорвался, лицо вновь исказилось.

— Ладно, ладно, — успокаивающе проговорилон. — Как скажешь… Потом так потом.

Она взяла Андрея под руку и потянула в зал. Холод ее ладонейчувствовался даже через плотную ткань его пальто.

— Ты замерзла? — обеспокоенно спросил он, усадивее на стул. — Хочешь горячего кофе с коньяком?

— Нет, я хочу домой…

— Домой?

— В отель.

— Но мы же собирались с тобой в зоопарк…

— Завтра, в зоопарк завтра. — Она схватиласалфетку с портретом старухи-собачницы, скомкала ее и швырнула обратно на стол.Руки Кары при этом слегка подрагивали. — Сейчас я хочу побыть с тобойнаедине…