«Ого! А мне никто не напомнил, что мой отец был Федором. Значит, я получаюсь тезкой деда? Весело! Интересно, это что-то значит?» – думал я, совсем не собираясь реагировать на слова полицейского. Раз уж предсказание о первом дне, когда запустилось умирание моего тела, сбылось, как предсказал дед-писатель-призрак, значит, осталось мне недолго… Какая была разница теперь: отвечу я ему или нет…

Врачи сказали полицейским, что моей жизни ничего не угрожает, ходить с костылями я могу, и меня повезли в отделение полиции.

Через час явился Роман, показав свою «корочку» полковника чего-то там, подошел к решетке и сказал:

– И второе пророчество деда сбылось.

– Как это? – оторопел я.

– Ты не можешь выйти отсюда, значит, и вторая нога обездвижена. Я могу попробовать перевести тебя к себе, но смысл? Жить тебе осталось… пять, шесть, семь, восемь… четыре дня, какая разница, где…

Я не отвечал. С кем говорить? С Романом? Кто он? Родственник? У деда было много братьев? Значит, какой-то брат, если брат вообще… И вдруг проснулось любопытство писателя…

– Ром! А кто ты на самом деле? Ты же не родственник мой, да? – пришло осознание мгновенно, яркой вспышкой. – Это неправда. Ты же говорил, что безработный, и дед хочет, чтобы ты стал детским писателем, а ты оказываешься полковником ФСБ. Что происходит? Раз уж я приговорен, может объяснишь?

Роман, улыбаясь, открыл ключом замок и зашел ко мне в клетку, или как она там называется, как к себе домой. Дверь осталась незапертой. «Почему такая беззаботность?» – промелькнуло в голове.

Роман сел рядом и, обняв меня за плечи, произнес:

– Видишь ли, брат!

– Да не прикидывайся ты моим братом! – скинув его руку с плеча, взбрыкнул я. – Не знаю я тебя! И дед не говорил мне, что ты мой брат!

– Стоп-стоп-стоп! Дед сказал, что я его внук, а значит, брат тебе… Ну, или брат, фигурально выражаясь… – улыбнулся Роман.

– Нет, не надо выражаться фигурально! У тебя есть полное имя? Назови, Роман батькович такой-то! Кто ты?

– Есть полное имя, но я не уверен, что ты готов его услышать…

– А ты не волнуйся за меня! Говори! – приказал я, понимая, что терять уже мне нечего…

– Хорошо. Меня зовут Сергей Федорович Верхотуров.

– То есть? – вот уж точно такой наглости и такого бреда не ожидал я услышать никогда.

– Я – это ты. Или так скажем, лучшая версия тебя, или тот, кем ты мог бы стать…

– Погоди-погоди! Ты же Роман! Разве нет?

– Ты был в поисках сюжета для романа, когда мы встретились, вот я и представился Романом. Ты искал свой интересный роман и нашел его, то есть меня!

– Что за бред? И потом я не Верхотуров, а Пчельников…

– Ну, изначально ты был Верхотуровым, потому что, когда ты родился, твои родители не состояли в браке, и как положено в таких случаях по закону тебя записали на фамилию матери, а она на тот момент была Верхотуровой, а потом твой отец тебя усыновил, и ты стал Пчельниковым.

– То есть ты нереальный, если ты это я? – дошло до меня. – Ты призрак, как и дед, да?

– Ну, кто из нас нереальный – это еще надо посмотреть! Я истинно знаю, кто я, а ты – только по косвенным признакам, рассказанным тебе другими людьми. Я знаю, чего хочу, а ты готов умереть и даже не бороться за свою жизнь! Я хочу жить, а ты – по-моему нет! Смотри – дверь открыта, а ты даже не дернулся, чтобы сбежать! Какой-то призрак сказал, что твоей жизни конец, и ты поверил!

А знаешь, кто останется с Софьей, когда ты отправишься на тот свет и будешь сверху вниз на нее смотреть? – видимо, решил резать по живому Роман.

– Ты?

– Нет! Не я… Твой лучший друг, которому достается всегда все самое лучшее! Ты же видел, как он на нее смотрел, а устоять перед ним никто не может. И она девушка непростая, удержит его, и будут они жить долго и счастливо, и ты никогда не узнаешь, кто твоего отца убил и держит мать в заложниках, и кто будет владеть издательством, пока твоя дочь растет… А потом и она кого-нибудь родит, и все это без тебя, слизняк!

– Да почему же я слизняк-то? Я же старался! – Слезы отчаянья выступили у меня на глазах. Я не понимал, что хотел от меня этот то ли призрак, то ли я сам…

– Знаешь, чем отличаются неудачники от победителей? Все спотыкаются и все падают, только победители обязательно встают в последний раз, а неудачники так и остаются лежать, жалея себя!

– Я вставал! Я всегда вставал! Родители погибли, я жил. Я служил в армии на границе, где раз в месяц кто-нибудь пытался с оружием прорваться, я жил! У меня украли мои сказки, я жил и встал снова! У меня украли мой роман, я жил и встал снова…

– А дальше начинается провал в памяти, да? «Кем я был – не помню, что писал – не помню, имени своего – не помню, если не писать, то и жить незачем, так?» – передразнил меня Роман.

– Ну у любого же может быть амнезия! – пытался я возражать и защищаться.

– Кто-то из великих сказал: «Жизнь состоит не в том, чтобы найти себя, а в том, чтобы создать себя!»

Где ты себя создал? Когда? Когда стал писать никому не нужные однодневные романчики, мотаясь по миру и прячась от себя и от людей? Очнись, Сергей Федорович Верхотуров-Пчельников! Жить осталось три с половиной дня! Помирать скоро! Подумай! Есть ради чего остаться на этой земле? Или пусть катится все в тартарары?

– Почему ты полковник ФСБ? – по какой-то причине в тот момент мне показался этот вопрос важным.

– Потому что, если бы ты захотел в молодости узнать, что с твоими родителями случилось, то ты бы мог им стать! Таким, как я сейчас, который в состоянии решать твои проблемы, беспрепятственно заходить в камеру к подозреваемому в убийстве.

– А почему ты был безработным?

– Потому что ты бы мог стать таким, если бы отказался от своего призвания писать.

– А что диктовал мне дед, обещавший гениальное произведение?

– 15 апреля