Сознание вернулось от удара о холодную морскую волну, и перед глазами вдруг ярко мелькнула картина: погибшие в бою морские пехотинцы манили его к себе, а перед ними, угрожающе рыча, стояло на задних лапах небольшое животное, похожее на собаку. Вместо собачьей морды – острый орлиный клюв. Казалось, диковинное животное вот-вот кинется на человека, вторгшегося на чужую территорию.

«Зачем он здесь, как оказался в морской пучине?»

Орел-собака первой не выдержала и бросилась на Николая. Он уже чувствовал могильный холод ее дыхания, холодную сталь страшного клюва-меча. Предчувствуя удар, попытался отступить, увернуться, но ноги не двигались. Вдруг один из морпехов окликнул животное, и оно послушно исполнило команду, остановилось в прыжке, уменьшившись до человеческой ладони. Затем забралось на плечо одного из моряков и растворилось в воде. Николай отчетливо увидел отпечаток зверя на оголенной коже моряка. Это был грифон.

Сергей, обеспокоенный долгим отсутствием главного моториста, направился в кубрик, но не нашел его там. Команда уже знала о происшествии с дизелями и находилась в некоторой прострации. Люди, понимая безвыходность ситуации, окончательно смирились.

Самое страшное на корабле – пожар и паника, когда люди поддаются своим инстинктам. Самый главный из них – страх смерти. С ним можно справиться коллективно, и чем тяжелее работа, тем легче выйти из стресса. Сергей вспомнил свое состояние, когда лежал раненым в полумраке землянки. Рядом находились боевые товарищи, но никто из них не пугался гибели, страшил лишь плен, своим унижением и потерей свободы. В этом случае смерть являлась наилучшим спасением. Потому-то все держали гранатные чеки на боевом взводе и в любую минуту были готовы их одновременно выдернуть. Главное, что его тогда беспокоило, какое количество врагов он уничтожит.

– Всем подъем! – громко скомандовал он, стряхивая с себя воспоминания. – Построиться в проходе.

Моряки, под скрип корабельных переборок, не спеша подтягивались в центр кубрика. Лишь Тема Головешкин остался лежать, свернувшись клубочком и жалобно скуля. Он окончательно потерял рассудок.

Убедившись, что вся команда в наличии, старший приступил к распределению обязанностей по штормовой готовности.

– Ты остаешься дежурным в кубрике, – ткнул пальцем в грудь моряка, стоявшего ближе к нему. – В моторном отсеке дежурят трое мотористов. Ваша задача – остановить поступление забортной воды через газоотводы. Используйте штатные средства спасения. Поставьте на отверстия пластыри и закрепите их. Николая кто-нибудь видел? – неожиданно для моряков спросил Сергей.

– Где ему быть? Конечно, в моторном отсеке. Он всегда там, где трудно, – откликнулся один из мотористов, и такой ответ немного успокоил командира.

«Надежный мужик, с таким в бою не страшно», – подумал он про себя, а вслух продолжал отдавать команду:

– У нас три двери негерметичны. Через них поступает вода в отсеки корабля. По два человека у каждой. Задача: укрепить запоры так, чтобы вода не проникала во внутренние помещения. Надеть спасательные жилеты. Выдвинуться в носовую часть корабля к швартовому устройству. Попутно проверим и спасательные плоты. Все знают, что корабль обесточен?

– Знаем, – ответил хор нестройных голосов.

– Связь по мобильной рации. Покидать боевые посты без моей команды запрещаю! Понятно?

Люди закивали в знак согласия. Было заметно, как многие подтянулись, собрались, в глазах появилась надежда.

– Афанасий, – обратился Сергей, – быть рядом, – и для большей убедительности передал ему свою рацию. – Занять места по боевому расписанию! Швартовная группа за мной!

Слова прозвучали как сигнал к атаке, и люди сразу же закопошились, спешно снаряжаясь.

Только Афанасий стоял как вкопанный, зажав в руках драгоценную рацию.

– Сынок, надевай спасательный жилет. Да плащ не забудь, – улыбнулся Сергей.

Все, что происходило вокруг Афанасия, воспринималось компьютерной игрой-стрелялкой. В силу своей молодости, он не обращал внимания на опасности и, естественно, забыл все предупреждения отца перед отправкой в рейс. А следовало бы помнить. Старший Кротов учил сына не пренебрегать осторожностью. Помнить о слабости человеческого тела, наполовину состоящего из воды. Не торопить события, уметь ждать. Молодой матрос бросился за Сергеем, готовый отдать за него самое ценное – свою жизнь. Отметив необычное рвение Афанасия, тот остановил его прыть строгим вопросом:

– Почему не выполнили команды, не надели спасательный жилет?

Моряк сначала растерялся, но жесткий, повелительный взгляд командира отрезвляюще подействовал на него.

«Сначала жизнь, а потом все остальное», – говорил этот взгляд.

Афанасий остановился и тщательно завязал на все веревочки спасательный жилет. Впоследствии вспоминал с благодарностью преподнесенный урок. Он спас ему жизнь!

Команда осторожно пробиралась в нос корабля, лавируя между потоками воды. Шторм постепенно затихал.

Моряки увидели удручающую картину. Швартовые тросы отсутствовали. Обе лебедки тоскливо поскрипывали пустыми барабанами. Буксиров не наблюдалось. На кнехте сидел, сгорбившись, вахтенный.

– Что здесь произошло? – спросил Сергей.

– Сорвало стопорное устройство, и тросы ушли в воду, – ответил Валентин и заплакал.

В этот самый момент Афанасия отвлекла мутная струя катившей по палубе воды. Из мальчишеского любопытства он опустил в нее правую ногу, и тут же стремительный поток подхватил его и потащил к корме. В какой-то момент спасательный жилет зацепился за выступ срезанной ракетной установки. Но это еще не было спасением.

Его с трудом оттащил от потока щуплый матрос. Это был «бандерлог». Но самостоятельно двигаться Афанасий не мог. Вывихнутая при падении нога не позволяла пройти и метра. Пожилой моряк, напрягая все силы, с трудом дотащил его до спасательного входа в корабельную надстройку. Афанасий с благодарностью посмотрел в глаза своего некогда обидчика и презираемого в команде человека, и ему неожиданно ответил смелый и жесткий взгляд.

В опасности проявляется человек.

Между тем авианосец шел самостоятельно, без помощи людей, известным только ему курсом.

Название свое, с вводом в боевой состав флота, корабль неоднократно менял. Ему, как дорогой игрушке, поочередно присваивали почетные наименования города-героя, генерального секретаря компартии Советского Союза, столицы союзной республики, сухопутного полководца. Флотское начальство таким образом напоминало часто меняющемуся руководству страны о существовании военного флота. Но угодничество кораблю не помогло, его отправили на металлолом.

Корабль – неодушевленный предмет. Сам по себе ничего не может и во всем зависит от человека. Но, как и живое существо, он имеет свою судьбу и историческую память, которую опять же хранят люди. Незримая связь между человеком и кораблем существует постоянно, даже после их гибели. Моряки «одушевляют стальной дом», приписывают ему победы над врагами, гордятся «его поступками». «Лучше погибнуть, как крейсер «Варяг», чем позорно сдаться!» – это девиз не одного поколения русских моряков.