всего так и есть. Как тот, что мне Саймон показал, чтобы подняться на крышу.

Выходим из-за картины в нескольких метрах от до зубовного скрежета знакомого кабинета Тенгера. Он впускает нас в дверь и запирает.

Илли жмётся ко мне, как будто я могу защитить от ректора. И это она ещё не в курсе, что он дракон!

Но мне почему-то спокойно. Внутри как будто тёплое доброе солнышко, уверенное в том, что Алистар решит все проблемы, снимет метку, и Илли не придётся рожать от этого. Этого!

— Покажи запястье, — говорит ректор, а когда Илли вздрагивает, он отчего-то добавляет: — Инга.

Я? Почему я опять? У меня это теперь главный вопрос жизни?

Недоумённо подхожу к Алистару и задираю рукав. На запястье красуется его чёрно-белый браслет и куцая по сравнению с Илли метка.

Тенгер аккуратно касается моей тонкой кожи предплечья пальцами, так что от них в разные стороны разбегаются мурашки. Это чувствуется как-то очень… интимно. Брови сами сходятся на переносице, а я забираю руку.

— Не у меня смотри — у Илли, — бурчу я.

Илли подходит и протягивает свою:

— Вот, господин ректор, — она отводит в сторону наполненные слезами глаза. — Это же приговор, да?

— Напомните, Илли, — Тенгер лишь мельком бросает взгляд на руку девушки. — Вас забирали предпоследней?

Забирали? Кто-то другой? То есть это я удостоилась чести ехать с самим ректором?

Илли кивает и убирает руку за спину.

— Засра… Кхм, — ректор с явным негодованием опирается на свой стол ладонями, широко разведя пальцы.

— Ты о чём? — прищурившись спрашиваю я. Что-то тут явно нечисто.

Ректор какое-то время молчит. А потом поворачивается к нам:

— Как вы думаете, почему за столько лет метка так ни у кого и не замкнулась? — сдерживая гнев, а потому сдавленно говорит Алистар.

Мы с Илли пожимаем плечами: ну ясно же написано, что это только у идеальной пары может произойти.

— Знаю, вы уверены, что просто идеальной не нашлось, — Тенгер не смотрит на нас. Он сверлит глазами стену напротив шкафа. — Но Фредерик просто человек, одарённый магией. Даже не оборотень, ему незачем искать истинную пару.

Взгляд ректора на мгновение фиксируется на мне, а потом он продолжает:

— Зато император спокойно может выбрать ту, что ему особенно понравится. И попросить служителей храма замкнуть у неё метку.

Мы смотрим с Илли друг на друга, потом на ректора, снова друг на друга. Кто-то сошёл с ума или это мир такой?

Но ведь на последнем «смотре» император с Илли толком и не общался. Почему она?

Додумать эту мысль мне не дают. В дверь нещадно колотят:

— Тенгер, мать твою, открывай! — рычит кто-то из коридора. — Там этот… Император на подлёте…

Глава 30. Не та истинная

В голове ни одной приличной фразы. Мало того что этот жирный боров положил глаз на МОЮ девочку, так он ещё и собирается зайти к ней с «запасного хода»!

Впервые хочется вернуться на войну. Просто чтобы иметь возможность кого-нибудь убить.

Пересекаю кабинет и распахиваю дверь. Во всём Анионе есть только один придурок, которому хватает безумия общаться со мной в таком тоне.

Ризтерд, кто же ещё. За счёт серебристой военной формы высшего чина с усиленными наплечниками сейчас он кажется крупнее меня, но только с виду. Длинные белые волосы убраны к затылку у висков, открывая приятное аристократичное лицо. Явно сюда спешил, но во внешности этого не понять.

Бесцеремонно шагнув на меня, он врывается в кабинет и сразу направляется к буфету. Девчонки отскакивают к стене, пропуская незваного гостя и стараясь не коснуться ни его, ни взметнувшихся краёв его плаща. Риз тем временем хватает стакан и наливает себе выпить, звякая перстнями по сосудам.

— Шпилька, к себе в комнату. Запрись и притворись, тебя там нет, — закрываю дверь и бросаю взгляд на адепток. — Откроешь только мне. Илли, подожди меня у лестницы.

Инга, не сводящая глаз с военного, поворачивается и хмурится. На лице возникает уже знакомая и такая раздражающая тень протеста.

— Ты… — короткий взгляд на Риза. — Вы не можете отдать её ему!

— Не может, а должен, — улыбается мой старый друг.

— Шпилька, брысь отсюда, — выразительно смотрю на неё. — Тебя сегодня вообще не должно быть видно.

Она бросает взгляд на вход в моё жилище.

Ну конечно, пригрел котёнка, он при первой же опасности бежит туда, где безопаснее. И правильно делает, для того и показал ей, как открыть.

На миг задумываюсь: спрятать их там и правда один из лучших вариантов, но в конце концов решаю, что всё же нет. Прятать там шпильку — одно дело. Показывать посторонним — другое. Как бы сильно я ни хотел помочь подопечным, личные границы всё равно нужны.

— Стоять, — обрывает Риз, задержавшись взглядом на Инге. — Это по твою душу суета? Император говорил что-то о лиловых волосах.

— Нет. Инга, на выход, Илли, ждёшь, — рычу я и девочки, решив не испытывать судьбу, выбегают из кабинета.

Ризтерд отпивает, глядя на меня поверх бокала выразительными серебристыми глазами и хмыкает:

— Ал, ты и сам прекрасно понимаешь, если у девчонки замкнулась метка, Фредерик без неё отсюда не уйдёт. Во дворце со вчерашнего вечера все на ушах. Гарем воет.

— От счастья? — хмыкаю я, наливая и себе тоже. — Гаргулий сын… он же должен был просто явиться с ещё одним внеплановым визитом, так какая мантикора его цапнула?

— Этого не знаю, — Риз отходит к креслу и щёлкает застёжкой плаща с меховой опушкой, снимая его с плеч. — Он не первый день бубнит что-то о подрастающем цветочке, который запал ему в душу. Может в гареме не то ляпнули, сам знаешь, они под чарами бред несут.

Залпом опрокидываю стакан. Мне нужно успокоить нервы перед встречей с этим выродком. Старый друг изучает меня со смесью сочувствия и интереса.

— Спасибо что предупредил. Ты сильно рискуешь, рванув сюда. Лучше не попадаться ему на глаза.

— Знаю, но как иначе, — Риз наклоняет голову к плечу. — Ты помогаешь мне, я тебе. С учётом обстоятельств монстрам нужно держаться вместе.

Криво ухмыляюсь и наливаю себе ещё.

— Всё так плохо? Обычно ты спокойнее его терпишь.

— У моего терпения есть предел, и он очень-очень близко. Император нарушает свои же правила, а теперь чётко указывает, какой из девчонок замкнуть клеймо. Боюсь, как бы этот визит ни стал для него последним делом жизни.

Ризтерд поднимает бровь.

— Ты там как? Плечо ещё не дымится?

Я хмурюсь, не понимая, о чём он, а после