— Ах да! И вы хотели бы…

— Не я, но одна моя знакомая. А я хотела бы узнать, откого вы получили этот адрес.

Если, разумеется, вы смогли бы вспомнить…

— Вспомнить? — Аркадий Николаевич взглянул наНадежду обиженно. — У меня, барышня, склероза вовсе нет. Я все очень дажехорошо помню. Другое дело, что я не могу в точности назвать вам имя тогочеловека…

— То есть? — растерялась Надежда.

— Видите ли, — старичок казался смущенным, —сам не понимаю, как это вышло, но я беседовал с ним, представился ему — этоабсолютно точно, но вот его имя…

«А еще говорит, что склероза нету», — рассердиласьНадежда.

— Мне страшно неловко, — продолжалстаричок, — ведь я как бы рекомендую, не зная от кого. Но человек этотпроизвел на меня очень благоприятное впечатление — очень, очень приятныйсобеседник.., некоторая странность есть во внешности.., знаете ли, глаза.., тозеленые, а то вдруг кажутся голубыми…

— И где же вы встретились с этим человеком? —настырничала Надежда.

— У Агафьи Ивановны, — ответил старичок так, будтоэто все объясняло.

— Так, может быть, эта Агафья Ивановна знает, кто этотакой у нее был?

— Дело в том, барышня, что Агафья Ивановна почти всегдаживет у себя в деревне, точнее, даже не в деревне, а на хуторе.

В город она приезжает раз в году на Пасху: она навещаетмогилу мужа на Богословском кладбище, проводит в городе два-три дня ивозвращается к себе на хутор. Она говорит, что здесь, в городе, ей воздухтяжек… В эти кратковременные визиты я ее и навещаю…

Вот нынешней Пасхой я и встретил у нее того человека. Но выне беспокойтесь, при всей необычности он произвел на меня самое благоприятноевпечатление…

В это время распахнулись двери спортивного зала, и в холл,галдя и болтая, высыпали будущие нимфы, а за ними появилась грациозная фигураЗинаиды Ардальоновны. Аркадий Николаевич сразу же забыл про Надежду и еерасспросы и устремился навстречу старой гимнастке с радостным приветствием.

Надежда решила не мешать старичкам радоваться жизни. Похоже,продолжить расследование в этом направлении ей не удастся, хотя результаты ипоказались Надежде достаточно интересными.

На следующий день ко всем моим неприятностям прибавилась ещеодна: заболела Тамара Васильевна. Она слегла с повышенным давлением. И,разумеется, Лешку оставлять с ней было никак нельзя. И не ходить на работу ятоже не могла, поэтому решила взять сына с собой. Ничего страшного, посидиттихонько, пока я убираю и кормлю Сашу. Лешка согласился, ему было, любопытно,куда это я хожу.

И сначала все было нормально, Лешка посмотрел на обитателяквартиры, пожал плечами и ушел ко мне на кухню. Так прошел день, я занималасьделами. Мы хотели было уходить, но Павлина Ивановна сказала, что у нее номер кокулисту, и очень просила дождаться ее прихода.

Я была в коридоре, когда в замке заскрежетал ключ. Если быэто была Павлина, то она бы позвонила — она знает, что я дома и открою. Этоверно, Лидия. Я не хотела, чтобы она видела Лешку:, еще скажет, что я вожу егов квартиру и что это именно он нахулиганил и открыл чертовы краны. Поэтому япихнула Лешку в кладовку, бросила туда же свою сумку и забежала сама. Вполутемной кладовке Лидия нас не заметит, а когда она пойдет разбираться сСашей и проверять, как убрана квартира, мы потихоньку выскользнем. Это в моеймалогабаритной квартире все на виду, а тут такие коридоры, что слона можноспрятать.

Но Лидия вошла не одна, и человек, пришедший с ней, не былее мужем Петей.

— Послушайте, я же вам говорила, — мегера нервнопродолжала разговор, начавшийся раньше. — Не знаю я ни про какие рукописи.

— Вы не понимаете, — терпеливо возражал низкиймужской голос, — это очень важно. Наше издательство собирается, во-первых,переиздать его романы, а во-вторых, идут переговоры о том, чтобы перевести ихна английский язык и издать в Штатах.

И мне очень нужно посмотреть его копию договора.

Лидия прислушалась к его словам — еще бы, запахло деньгами.

— Но вы понимаете, — притворно замяласьона, — я ведь не наследник, а опекун…

Могу ли я распоряжаться…

— Это ничего, мы могли бы договориться и все оформить,так сказать, задним числом…

Мне не было видно мимики, но по интонации я сообразила, чтоэти двое поняли друг друга. Повисло настороженное молчание, потом послышалосьшуршание, как оказалось, гость доставал визитную карточку. Лидия сделала вид,что прониклась идеей, но потом, как видно, ей пришло в голову, что официальнойдоверенности от Саши у нее нет, и не будет ли с этим проблем.

Она пригласила гостя в комнату посмотреть на Сашу и поискатьдоговор. Я встрепенулась: в письменном столе они ничего не найдут. На книжныхполках — тоже. И направятся в кладовку. Поэтому я прижала палец к губам иподтолкнула Лешку к двери.

Он тихонько приоткрыл дверь и заглянул в щелку, а я темвременем сорвала с одной из коробок бумажку, на которой было написано «Сашинырукописи и документы». Очень мне вдруг не захотелось, чтобы они рылись в егобумагах. Было ясно, что типу с низким голосом нужны какие-то документы. Мегераослеплена жадностью и готова за деньги отдать все. Она чувствует, что положениеее здесь неустойчиво и квартира эта ей вряд ли обломится. Поэтому они с Петей итащат отсюда все подряд. А тут кстати подвернулся какой-то тип из издательства.

Ну уж нет, на этот раз я не дам им обобрать Сашу. Еслидействительно полагаются ему какие-то деньги, то пусть он сам их получит. Можнобудет улучшить его жизнь или вообще положить его в клинику и лечить.

Ведь говорил же доктор Крылов, что с Сашей надо работать.Кстати, что-то он пропал.

Мы с Лешкой выскользнули в коридор.

Из комнаты доносились голоса и стук ящиков письменногостола. Бог в помощь вам, господа! Ничего вы там не найдете.

Покидая квартиру, я прихватила визитку, которая лежала настолике у телефона.

К счастью, Лидия не закрыла дверь изнутри, а толькозахлопнула на один французский замок. Мы выскочили на лестницу и столкнулись споднимающейся Павлиной Ивановной.

— Вы чегой-то? — начала было она, но я быстровыхватила у нее ключи и открыла дверь ее квартиры.

Мое нежелание показывать Лидии Лешку Павлина полностьюодобрила.

— Еще скажет, что ты продукты у Саши воруешь.

На лестнице стукнула дверь, мы кинулись к глазку. Лидия провожаласвоего гостя. Он мне не понравился. На вид человек был молодой и спортивный идаже прилично подстрижен, но что-то в нем было не так… Но, возможно, я заранеебыла настроена против него, потому что порядочный человек не стал бы обделыватьсомнительные делишки за спиной беспомощного инвалида. Я взглянула на визитку.Карточка была красивая — на лиловом фоне написано золотом «Пшеничный ВалентинВикторович. Издательство Сириус»". Тот тип, Пшеничный, если это был он,спустился по лестнице. Подъезд был виден из квартиры Саши, а окна ПавлиныИвановны выходили во двор. На всякий случай я выглянула из окна и оченьудивилась, потому что посетитель Лидии вышел из-под арки во двор.