Краткий обзор Вана был основан на том, что удалось отыскать, и на собственных его недавних рефератах по ревенантской технологии. Он фактически получил более высокую цифру, но уменьшил процент, не уверенный в обширности базы.

Ревенантские вложения еще больше сосредоточились в секторе общественной связи. По сути дела, собственность ревенантцев на три крупные коммерческие системы связи Скандьи — это максимум того, что дозволено в области связи скандийским законом (тридцать три процента).

По плану или по случайному совпадению это сосредоточение инвестиций в компаниях медиа также находит соответствие в высоком количестве квалифицированных служащих и менеджеров с именами, предполагающими ревенантское происхождение (не менее сорока процентов ведущего персонала может иметь ревенантских родственников той или иной степени).

Это также было, пожалуй, субъективное заключение, но Ван очень нуждался в подобном доводе.

Арджентийские вложения более разнообразны, и если где-то наблюдается концентрация, то в областях микротехнологий, медицины и биофармакологии, базовых нанотических отраслях.

Как и ожидалось, учитывая здешние законы, ни скандийские, ни арджентийские инвесторы не имеют позиций в производстве или сфере услуг, где значительны военные контракты. Арджентийские вложения присутствуют в компаниях, основанных до запрета на иностранные инвестиции, но практически нет каких-либо капиталов из Ревенанта даже в таких фирмах.

Он хотел указать на очевидное? Ван решил, что нет, и закончил безобидным общим пассажем. Затем послал копии первому, второму и третьему секретарям с просьбой сделать замечания. Учитывая их с Грегори открытие, воспламеняющая беспристрастность медиасюжетов обретает безупречный смысл. Это было достаточно легко увидеть. Вана беспокоило знание того, что, при здешнем запутанном положении, упущенного им могло быть больше, чем подмеченного. Он был также обеспокоен свободой действий, которую давал ему посол, молчанием Ханнигана и продолжающимся отсутствием подробной военной информации от МИДа и РКС.

Прошли тридень и четверок. Ван провел это время, откликаясь на запросы различных секретарей и послов, а также пытаясь сформулировать стратегию для военных структур Тары касательно Скандии, которую мог бы рекомендовать.

Он не получил абсолютно никакого комментария на свой анализ военно-экономической ситуации в системе Скандья. Не было также ни ответа, ни звонка от субмаршала Бригама Тэйлора из посольства Ревенанта, но Ван получил многочисленные запросы от Ханнигана и посла на темы, начиная от иерархии скандийских Сил Космообороны и кончая размерами кораблей Коалиции крупнейшего класса.

В пяток после полудня поступили подробные замечания по сети от Корделии Грегори, и он подумывал, а не доставят ли еще что-нибудь такое. И вдруг раздался стук в дверь.

Ван поднял глаза, обратился к вкраплениям и сказал:

— Можете войти, Эмили.

Клифтон опустилась на стул напротив Вана.

— Я насчет вашего доклада.

— Что вы думаете?

— Простите, на прошлой неделе было столько возни, что я погрязла, как в болоте. Но наконец-то прочла ваш доклад. — Она поглядела на него. — Если я верно понимаю, куда вы метите, то это ужасно.

— Вы думаете, я не прав? — спросил он.

Эмили нахмурилась, и вид у нее стал куда суровей обычного.

— Меня беспокоит, что здесь все слишком одно к одному. Люди обычно делают то, к чему склонны, а затем обосновывают, почему это сделали. Они думают, будто логичны, но это не так. Вы предполагаете, что в действиях арджентян и ревенантцев есть своя логика.

Настал черед Вана хмуриться.

— Нет. Только у ревенантцев. Ардженти, похоже, следует накатанному культурному образцу почти инстинктивно. Именно так они ведут себя с большинством своих настоящих и бывших колоний.

— Вы думаете, что ревенантцы настолько логичны… достаточно логичны, чтобы замышлять такого рода проникновение?

— Не знаю. Знаю только, что у них есть некий комплекс превосходства. У командира Круахана не было проблем, как познакомиться с их военным атташе, но тот же самый атташе не желает даже отвечать на мои звонки. Их посол практически обращался со мной как с гражданином низшего класса на нашем приеме, а их младшие офицеры избегают разговоров со мной, доходя почти до грубости. Полковник Марти предположил, не напрямую, что у арджентян, в большинстве, не тот цвет кожи, чтобы иметь дело с ревенантцами. Командир Салукар также заметила, что ревенантцы склонны ограничивать, а то и не дозволять доступ для женщин. У меня есть подбор сходных наблюдений из консульства Коалиции.

— И вы думаете, что с такой прорвой идеологических предрассудков ревенантцы могут вести себя логично? — улыбнулась Эмили.

— Если они не ведут себя логично, — ответил Ван, — перед нами образец, который действует в течение десятилетий, а то и столетий, и у нас еще более существенные проблемы из-за того, что все они настолько под его властью.

— А не может у них быть два стандарта: один для чужих, другой для своих?

— Может, но это предполагает другие проблемы.

— Какие? — спросила третий секретарь.

Ван беспомощно пожал плечами.

— На это ответить не могу. Я просто что-то чувствую.

Эмили мягко улыбнулась.

— Я доверяю вашим чувствам больше, чем анализу.

Вана изумило, насколько улыбка преобразила ее, и прошло не меньше минуты, прежде чем он ответил.

— Возможно. Но есть еще посол, доктор Ханниган и доктор Грегори.

— А что сказала Корделия? — спросила Эмили.

— У нее сложности с моей методологией и с недостатком статистической строгости в моих примерах. Она думает, я не смогу последовательно доказать, что образцы инвестиций сознательно планируются, а не просто имеет место случайное совпадение в деятельности двух независимых и беспристрастных классов инвесторов. — Ван сардонически улыбнулся. — Она поаплодировала моим сравнительно открытым заключениям.

— А доктор Ханниган?

— Я пока ничего от него не получил, — ответил Ван. — И не уверен, получу ли.

— Что вы будете делать с докладом?

— Дополню с помощью замечаний, ваших и доктора Грегори, и направлю послу, а также всем остальным. Что еще я могу сделать? — Он помолчал. — О! И, будьте уверены, моя парадная форма готова для большого кельтирского приема в честь Дня Независимости Скандьи. — Ван встал.

— Вы более циничны, чем я, — заметила Эмили, тоже вставая.

— Мы с вами два сапога пара.

Она поглядела на него, но так осторожно, что их глаза почти не встретились.

— Терпеть не могу попадать к кому-то в пару всего лишь по части цинизма.