Например, давно уже догадывались, что такую роль может играть врождённый (его неправильно называют «наследственный») сифилис. Но оказалось, что рядом с сифилисом приходится поставить также такие распространённые инфекции, как ревматизм (как раз у женщины-врача с «говорящей головой» причиной психоза был ревматизм). Иногда такое же значение имеет бруцеллёз. Это заболевание за последнее время получило значительное распространение, и протекает оно нередко скрытым образом. То же значение может иметь другое хроническое инфекционное заболевание – токсоплазмоз. Гнойное воспаление среднего уха, гнойное воспаление почечных лоханок, гонорейное воспаление придатков матки – заболевания, встречающиеся очень часто, в отдельных случаях оказываются причиной шизофренического психоза. Даже вслед за гриппом и то могут развиваться тяжёлые шизофрении (так было с «леди Годивой»). Но чаще всего в качестве причин шизофренических крушений служат не острые инфекции вроде гриппа, а хронические заболевания, протекающие в течение многих лет и часто скрытным образом. Большая часть перечисленных нами заболеваний (сифилис, ревматизм, бруцеллёз, токсоплазмоз, гнойное воспаление уха, почечных лоханок и т. д.) и относится к этой категории. Могут быть и другие причины приобретённой слабости, хрупкости мозга.

Эти новые данные о происхождении психозов открывают и новые возможности в деле лечения шизофрении. Способов лечения было предложено бесконечное множество. Но до тех пор, пока причины шизофрении оставались неизвестными, пока их искали в наследственных свойствах организма, естественно, и лечение проводилось вслепую. За последние годы особенное распространение получили способы, направленные на поднятие защитных средств самого организма. К ним относятся так называемые активные методы лечения, вроде инсулиновых шоков или искусственных судорожных припадков. Введение под кожу больших доз инсулина приводит к резкому уменьшению количества сахара в крови больного. А недостаток сахара ведёт к особым состояниям с помрачением сознания, даже с судорогами… Специально судорожные припадки вроде эпилептических вызываются либо введением в кровь другого средства – кардиазола, либо раздражением мозга электрическим током…

Инсулин и кардиазол применяются сейчас во всём мире. Во многих случаях они помогают. И всё-таки за последнее время в них стали разочаровываться. Многие психиатры говорят уже о том, что помогают эти способы в тех случаях, где нет настоящей шизофрении…

Причинное (или этиологическое) направление в психиатрии заставит искать не только настоящие причины психоза у каждого отдельного больного. Оно заставит начинать лечение как можно раньше и проводить это лечение в каждом случае индивидуально и специфическим образом. То есть в одном случае будут лечить от ревматизма, в другом – от бруцеллёза, в третьем оперировать больное ухо и т. д.

Активные методы не потеряют, вероятно, своего значения: они даже будут применяться более осмысленно. И тогда врачи смогут действительно предупреждать «поломку прибора», чтобы не было «говорящих голов», чтобы больные не превращались в тупых слабоумных «хроников».

Две ночи

Много необычного, много интересного приходится видеть психиатру. Он сталкивается с людьми, он наблюдает поступки, о которых не знают врачи других специальностей. На первых порах, когда молодой врач приходит в больницу, новые впечатления захватывают его, поглощают внимание. Даже во сне не может он освободиться от душевнобольных, даже в сновидениях его фигурируют сцены из больничной жизни…

Но с годами новизна впечатлений притупляется, появляется профессиональная нечувствительность. Только особенно яркие происшествия, особенно оригинальные лица остаются в памяти.

Две ночи, о которых мне хочется рассказать, относятся как раз к разряду необычных событий, они оставили прочный след в моей памяти.

Первый случай имел место в Ленинграде лет 10–12 назад. Вечером во время моего дежурства в больницу позвонил районный психиатр. Он хотел предупредить меня. За несколько минут до того, как позвонить, он выдал направление в больницу им. Балинского больному, у которого, по всем данным, при себе было огнестрельное оружие. Было около 11 часов вечера.

Не прошло 20 минут, как дежурная санитарка впустила в приёмный покой двоих людей. Больному было на вид лет 30. Несколько небрежно одетый, он имел вид напряжённый и испуганный. Сопровождала его молодая взволнованная особа, оказавшаяся его невестой. Незаметно от своего спутника она передала мне направление, шепнув при этом: «У него, кажется, есть револьвер».

Сам пациент довольно охотно вступил в беседу. Он сообщил о себе, что он заведует кафедрой биологии в одном из медицинских вузов. За последние два – три дня он заметил, что за ним было установлено наблюдение, его преследовали какие-то люди. Он полагал, что это агенты ОГПУ. Они всюду следовали за ним, он слышал их голоса. Пришёл он в больницу за помощью и за защитой.

Я обратил внимание на то, что, рассказывая, правую руку он всё время держал в кармане. Нужно было попробовать добиться успеха хитростью. Обещая ему, что у нас в больнице он будет в полной безопасности, я предложил ему остаться, однако добавил, что ему придётся переодеться в больничное платье. Он не дал согласия и стал высказывать ряд сомнений и колебаний. На бесплодные уговоры было затрачено около получаса.

Приходилось действовать другим способом. Я оставил больного с его спутницей якобы для того, чтобы они могли посоветоваться, и пошёл за санитарами. Дежурили два молодых рослых парня. Я предупредил их об опасности и предложил встать по обе стороны от выхода из приёмного покоя в вестибюль. Под каким-нибудь предлогом я решил вывести больного через эту дверь.

Не знаю, плохо ли я объяснил или санитары решили действовать по своему усмотрению, но они не остались ждать у дверей, а зашли оба в приёмный покой. На встревоженного, подозрительного больного это подействовало сразу же: он ещё глубже засунул руку в карман. Ещё раз попытался я уговорить его; затем решил выйти из кабинета, чтобы обдумать дальнейший план действий. Этим моментом воспользовались санитары и по собственному почину бросились на больного. Но он был не напрасно настороже: выхватив револьвер, он стал стрелять. Одним из четырёх выстрелов оказалась раненой в ногу дежурная сестра, которая подошла, чтобы принять больного.

Револьвером больной обеспечил себе свободу. Он бросился в комнату, примыкавшую к приёмному покою, заперся там вместе со спутницей, а она отчаянным голосом стала кричать, чтобы мы отошли подальше, так как он собирался стрелять через дверь.

Положение складывалось трудное, неразрешимое без посторонней помощи. Поэтому мне пришлось обратиться в районное отделение милиции. Через 10–15 минут прибыли два милиционера. Тем временем, однако, разыгрались дальнейшие события. Больной выбежал из своего укрытия. В течение нескольких минут мне и санитарам пришлось участвовать в игре в «догоняшки». Мы бегали по комнатам, преследуя убегавшего от нас пациента. После нескольких