Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орфей слушает их дебаты с растущим разочарованием, горячо отстаивая свою материалистическую точку зрения на пагубное влияние религии на общество.
Орфей: Ваши аргументы ошибочны! Религия исторически использовалась для угнетения разумитов, предлагая им утешение от их земных страданий и одновременно отвлекая их внимание от существенных системных изменений. Ужасное зрелище перед нами не должно стать еще одним инструментом манипуляции. Вместо этого мы должны сосредоточиться на реальных мерах, которые могут привести к общественным преобразованиям!
Между философами возникает напряженность, поскольку они страстно защищают свои противоположные точки зрения, пытаясь разобраться в спорных действиях. Кирос, пытаясь доказать, что мудрость и самопознание можно найти даже в самых отвратительных поступках, неохотно начинает мазать себя отвратительной смесью из кала.
Кирос: Погружаясь в эту отвратительную субстанцию, я надеюсь развить повышенное осознание собственных пределов и границ. Только преодолевая наши отвращения, мы можем продолжать путь к просветлению.
Майрон наблюдает за тревожным поступком Кироса со смесью шока и нездорового любопытства.
Майрон: Хотя твои действия озадачивают меня, Кирос, они также открывают новые возможности для философских рассуждений. Визуализируя свое смелое принятие деградации как еще один шаг диалектического процесса, становится легче понять это тревожное зрелище.
Гнев Орфея достигает своего пика, когда он противостоит своим коллегам-философам по поводу их падения в иррациональность.
Орфей: Это противоречит разуму! Вы позволяете себе быть поглощенными бессмысленными фантазиями вместо того, чтобы решать подлинные проблемы общества, коренящиеся в материальных условиях и неравенстве. Пора положить конец таким бессмысленным спорам, порожденным беспочвенными зрелищами!
Несмотря на яростные протесты Орфея, Кирос продолжает свой головокружительный эксперимент, в то время как Майрон по-прежнему поглощен расшифровкой любой неортодоксальной символики, которую он может содержать. Орфей, не в силах больше терпеть иррациональность, исходящую от его коллег-философов, с силой набрасывается на фекальную скульптуру, разрушая ее и разбрасывая экскременты по комнате.
Орфей: Это нелепое зрелище слишком долго отвлекало нас всех! Пришло время вернуть наше внимание к реальным проблемам, которые действительно влияют на гуманоидчество!
Возбужденные размышления Кирос и Майрона переходят в шок и ярость, когда они становятся свидетелями того, как их нетрадиционное «божество» уничтожается в одно мгновение. Они обмениваются быстрыми взглядами, прежде чем броситься на Орфея со сжатыми кулаками.
Кирос: Как ты смеешь осквернять наш вновь обретенный источник мудрости и просвещения?!
Майрон: Вы отвратительно нарушаете диалектический процесс, насильственно навязывая свою волю этой разворачивающейся ситуации!
Накаленная интеллектуальная атмосфера превращается в хаос, когда эти уважаемые философы вступают в жестокую драку, вызванную конфликтующими идеологиями. Когда они безжалостно колотят друг друга среди сломанных фрагментов их прежнего философского самообладания, каждый остается бороться со своими собственными моральными границами, которые были размыты страстными убеждениями.
Шеот: Остановите это безумие!
Раздался крик, заставивший их на время остановится и повернутся к зачинщику всего этого безумия.
Шеот: Вы буквально боретесь за кусок говна! Вы что, ебанутые?!
Когда философы делают паузу и оценивают свое позорное состояние, они не могут не признать абсурдность своего положения. Каждый из них покрыт грязью, и на их лицах видны следы физического конфликта, они смотрят на него со смесью смущения и осознания.
Кирос: Ты прав. наши действия стали такими же низменными, как эта отвратительная субстанция, о которой мы спорили. В своем стремлении найти мудрость и истину среди пошлости мы поддались иррациональности.
Майрон: Мои извинения; Я тоже позволил своей страсти к диалектике затуманить мое суждение, ввязавшись в драку вместо того, чтобы поддерживать гражданский дискурс во время конфликта точек зрения.
Орфей: Мы все пали жертвой горячих эмоций, пренебрегая важностью интеллектуального подхода к неразрешенным спорам. Я извиняюсь за свое агрессивное поведение; это было неоправданно.
Три философа стоят пристыженные, понимая, что их убеждения привели их к бессмысленной борьбе из-за чего-то столь же бессмысленного, как скульптура из кала.
Шеот: Может хватит всему придумывать сакральные значения и искать смысл там, где его нет?
Он подобрал кусок дерьма со стола, показывая его им.
Шеот: Это гавно, экскременты выпали из моей задницы и теперь они в моей руке. Это не арт-объект и не бог, это дерьмо и оно воняет.
Шмат дерьма выпал из его руки, чтобы затем взять этой же рукой камень с земли.
Шеот: А это камень, это не элемент огня, воды и прочей хуйни, это просто ебаный камень.
Он отбросил камень в сторону, чтобы затем сказать:
Шеот: Хватит придумывать всему значения. Просто смотрите на мир таким, какой он есть, не задаваясь вопросами. Вы все равно никогда не узнаете истинны, она известна только тем, кто создал все это.
ПРЕОДОЛЕТЬ СЕБЯ
На диване лежала антропоморфная сова, одетая в роскошный строгий костюм. Его звали Себастьян и в данный момент он страдал от сильного уныния. Жалобным голосом, он спросил сам себя:
— Скука смертная… Неужели я действительно буду лежать на диване целый день? Это же та-а-а-ак скучно-о-о-о….
Внезапно он вспомнил очень важную вещь, отчего он даже немного привстал с дивана.
— Как я мог забыть? У меня же есть незаконченная картина! Я найду свое спасение в творчестве!
Он резко вскочил со своего дивана и направился на выход из роскошной гостиной. Выйдя из нее, он пошел дальше по не менее роскошным коридорам, в которых его встречали различные дорогие картины и скульптуры. Наконец добравшись до своей творческой студии, он распахнул ее двери и войдя внутрь, его встретило множество картин, весящих как на стенах, так и на потолках. Он снял чехол с одной из них и сел на стул перед ней. Взяв кисть и смазав ее в краске, Себастьян задался вопросом:
— Должен ли я добавить красивый пейзаж сзади или, может быть, сосредоточиться на персонажах? Неважно, попробую добавить хоть что-то, пока есть силы.
Но пытаясь добавить деталей в свою картину, он почувствовал тошнотворное ощущение, выворачивающее его наизнанку. Руки отказывались работать, а мозг испытывал отвращение к любой творческой работе, не желая принимать в этом свое участие.
— О нет…Неужели снова?
Раздосадовано воскликнул Себастьян.
— Опять оно, и снова мешает мне творить! Как же я устал от этого… Я просто хочу рисовать, но тело и мое нутро не хочет меня слушать. Неужели нет способа остановить это и вернуться к нормальной жизни?
Вдруг желудок Себастьяна тревожно заурчал.
— Как я мог забыть поесть? Может быть всему виной голод? Может если я вдоволь наемся, то смогу преодолеть это чувство?
Он позвенел в специальный колокольчик и позвала слугу в настойчивой манере. Через несколько мгновений, двери открылись и
