— Швингхаммер! — рявкает он. — Наконец-то хоть отдаленно на человека стал похож!

— Э-э… да… — отвечает Олдос, смущенно одергивая манжеты, упорно отказывающиеся прикрывать запястья. — Просто решил, пора… мм… что-то новенькое попробовать…

— Похвально, — кивает Эбенезер. — Ты на верном пути, мой мальчик. Цель близка. Не сдавайся!

Олдос молча кивает. Остальные вздыхают с облегчением. Эбенезер высказал именно то, что мы все думали, но умудрился сделать это необидно. Совершенно нетипичный случай. Странно, что Эбенезер вообще пришел. Он упорно отклоняет любые предложения провести время с коллегами после работы и на предыдущих рождественских вечеринках не присутствовал. Замечаю, что Эбенезер время от времени оглядывается на дверь, будто ждет еще кого-то.

— Рады вас видеть, мистер Ч.! — восклицаю я. — Наконец-то вы почтили вниманием наше скромное торжество.

— Да-да, — произносит Эбенезер, рассеянно отпивая глоток «Пиммз». В первый раз вижу, чтобы он употреблял алкоголь. Нет, что-то здесь нечисто.

Будто прочитав мои мысли, Леа шепчет мне на ухо:

— Я сказала ему, что пригласила Фермину повеселиться с нами.

Ах вот оно что!

— Правда?

Леа кивает:

— Обещала прийти. Не знаю, почему ее до сих пор нет. Может, передумала.

Тоже оглядываюсь в ответ, почти ожидая, что вот сейчас, как в банальном кино, войдет Фермина. Но вижу только Лолиту, добровольно взявшую на себя роль вышибалы. Стоит у дверей и спроваживает всех, кто не работает в магазине, объявляя, что «это частная вечеринка». Конечно, никто ее не просил. Наверное, побочный эффект работы в похоронном бюро — там она примерно тем же занимается.

Вдруг вспоминаю, что у меня в руке пиво. Что еще сказать, не знаю, поэтому решаю просто выпить. Но тут раздается птичье чириканье. Леа ставит стакан на стойку, роется в сумке и достает мобильник. Поглядев на дисплей, плотно сжимает челюсти.

— Черт, — тихо бросает она.

Началось, думаю я. Наверное, со студии звонят. Откуда же еще? Сердце колотится все быстрее.

Леа делает глубокий вдох и отходит в сторону.

— Алло, — произносит она почти небрежно.

Стою и слежу за ее мимикой, пытаясь определить, хорошие новости или плохие. Чести мне это не делает, но вынужден признаться — заранее прикидываю, как буду утешать ее в случае неминуемого провала. Ничего страшного. В следующий раз обязательно возьмут. Подумаешь, сумки для сэндвичей! Кому они вообще нужны? Раз выбрали силиконовую куклу, значит, ничего не понимают. Ни за что их сумки для сэндвичей покупать не будем, пусть они хоть в человеческий рост растягиваются. Козлы, вот они кто…

— Да, — кивает Леа.

Бросаю на нее вопросительные взгляды, намекая, что хочу знать, что происходит, но, как ни старайся, Леа мои попытки игнорирует.

— Да, — повторяет она.

Олдос что-то говорит. Слушать даже не пытаюсь. Предостерегающе поднимаю палец. Подожди минутку, приятель.

Леа улыбается:

— Замечательно!

Что?..

— Да, да! Конечно! Хорошо. Договорились! Да. Завтра позвоню. — Леа дает отбой и поворачивается ко мне: — Меня взяли!

— Что?

Сомневаюсь, верно ли расслышал. У меня с этими судьбоносными известиями всегда одна и та же история. Когда смотрел в кинотеатре «Возвращение джедая» и Люк спросил Йоду, правда ли, что Вейдер — его отец, Йода ответил: «Отец он твой». А я не расслышал. Пришлось поворачиваться к папе и уточнять. По сей день считаю — виноват не я, а этот зеленый тип. Что за привычка — слова местами переставлять?

Леа вскидывает руки и победоносно восклицает:

— Ура!

Подпрыгивает, и я ловлю ее на лету, случайно вылив полстакана пива на штаны Олдосу. Хором клянемся, что в выходные поведем его по магазинам и купим новые, еще красивее, а к ним — целый ансамбль. Зато пиво частично заглушает вонь одеколона, хотя еще вопрос, что лучше.

Все подходят поздравить Леа. Ролик снимают на будущей неделе, на небольшой студии в историческом районе Самогоноварения. В этот день у Леа смена, но я тут же вызываюсь ее заменить. Интересно, сам-то я в какую смену выхожу? Может, придется работать сутки, но ничего страшного. Я так рад за Леа, что и не на такое готов. Даже с Олдосом по магазинам ходить.

Остаток вечера прошел как в тумане. Выпиваю невероятное количество пива и начинаю буквально излучать любовь ко всему человечеству. Леа еще пять раз обыгрывает меня в бильярд, а потом решает, что самое время отправиться домой и продолжить празднование наедине. Завтра магазин открывает Мина. На случай, если не явится, предупреждаю Данте, чтобы до полудня мне звонить даже не пробовал. Что ответил Данте, не помню — в тот момент меня буквально переполняли восторг и ликование.

Оказалось, в день съемок я таки работаю, причем в дневную смену. Леа должна была выйти в вечернюю. Съемки начинаются в двенадцать, а заканчиваются примерно в четыре, поэтому теоретически Леа на работу успевает.

Я сказал, чтобы не беспокоилась. Пусть приезжает, когда освободится. А до тех пор держать оборону буду я. Данте не может — идет на фальшивое свидание с Кармелиной, а Себастьян с Миной идут к ее маме играть в лото. Данте признался, что на самом деле с Кармелиной очень интересно, а главное, она тоже любит оперу. Пара идет в Оперный театр на «Трубадура». Без Лукреции. Теперь, когда предполагаемая невеста знает его секрет, Данте наконец может расслабиться и не прикидываться опасно больным. Он так оживился, что, не будь Данте геем, ждали бы скорой свадьбы.

Уже почти шесть часов вечера, а Леа все нет. Надеюсь, что она появится в ближайшее время. С утра ничего не ел и вот-вот скончаюсь в голодных муках, а главное, на сегодня намечен один из самых страшных катаклизмов в жизни любого книжного магазина — встреча с писателем.

Главная проблема в том, что, если писатель — не Дж. К. Роулинг, на встречу, кроме него, никто не является. Не важно, много рекламы или мало (в нашем случае — мало, много бюджет не позволяет) — народу, как на дне рождения у заразного больного, и те убывают с каждой минутой.

Мне почти всегда жалко писателей. Особенно если это новый автор, у которого вышла первая книга. Начинающие всегда надеются увидеть огромные рекламные щиты, лучи прожекторов, очереди, змеящиеся через весь квартал… Даже высматривают, не подкарауливают ли их репортеры, желающие взять интервью. А толпы поклонников должны реагировать настолько бурно, что сдержать их могут только верзилы-охранники. А потом оказывается, что на встречу явились только я и старушка, желающая подписать книгу для дочери. А потом оказывается, что произошло недоразумение — бабуля ослышалась, думала, придет Даниэлла Стил, а не Даниэль Штерн. Тут даже самый уверенный в себе автор сникнет.