— Что там? — спрашивает Себастьян. — Краденое?

— Вполне возможно, — говорю я, занося пакет внутрь. Пытаюсь развязать узел, но пакет влажный, поэтому быстро сдаюсь и решаю просто разорвать его.

— Черт! — восклицает Себастьян, заглядывая внутрь поверх моего плеча. — Это то, что я думаю?

Внутри оказываются вовсе не романы в бумажной обложке, а нечто, прекрасно знакомое любому поклоннику Ирвина Уэлша или Уильяма Берроуза.

Леа опустошает мой одежной шкаф и вешает на освободившееся место свои наряды. К счастью, шкаф двойной, поэтому свободного места в нем больше, чем где-либо еще в моей квартире. Таким образом, туда почти полностью уместились осенний и зимний гардероб Леа. Летний до сих пор в коробках. Еще Леа оккупировала всю ванную и добрую половину кухни. Чувствую себя лидером ближневосточной страны, в которую вторглись интервенты. Если так и дальше пойдет, придется организовывать ставку временного правительства на лестничной площадке.

— Невероятно! — восклицает Леа. — Ты точно уверен, что это была травка?

При этих словах вынимает коробку с моделями аэропланов и коллекционными фигурками персонажей «Звездных войн», чтобы освободить место для туфель. В тринадцать лет у меня был период увлечения моделированием. С годами клей высох, и мои изделия развалились на части, так что содержимое коробки больше всего напоминает свалку. Фюзеляж «спитфайра», хвостовой отсек «ланкастера», а от чего кабина пилота, даже и не помню — кажется, от «москито», но точно не скажу. Сам не знаю, почему до сих пор не выбросил весь этот хлам. То же самое касается и фигурок. За десять лет ни разу не вынимал. Единственное объяснение — под защитой плотной крышки все герои Лукаса в кои-то веки в полной безопасности.

— Нет, не уверен. Там был не порошок, а два брикета. Что-то похожее на смолу, завернуто в пластик. Вообще-то раньше травку не видел, так что без понятия, как она выглядит.

Сижу на кровати, наблюдаю, как Леа переворачивает мое личное пространство с ног на голову, и уговариваю себя не нервничать. В конце концов, теперь это не мой дом, а наш, пусть даже моя доля ничтожно мала по сравнению с владениями Леа. И вообще, ко мне девушка переезжает! Разве не круто? Ни разу не жил с девушкой. Для меня это что-то новое, неизведанное. Придется приспосабливаться к новым условиям. Но есть и плюсы — бар Леа привезла с собой. Внутри обнаружились «Брунелло», выдержанное «Амароне» и даже, если глаза меня не обманывают, «Икем» девяносто восьмого года, один глоток которого стоит больше, чем я зарабатываю за неделю.

— Брикеты были темные?

— Да. Как застывший кофе.

— Скорее всего, гашиш.

— Откуда ты столько знаешь про травку?

— Я ведь в Лос-Анджелесе жила, — рассеянно отвечает Леа, будто это все объясняет. Достает кроссовки, которые я в последний раз надевал лет сто назад, и бросает в кучу вещей — ох, чует мое сердце, все они пойдут на выброс. — А копы что сказали?

— Ничего, только вопросы задавали — кто был в магазине, когда и все в таком духе.

— Про Себастьяна не сказал?

— Нет. Наврал, что мы вместе на работу пришли. Сам не понимаю зачем. Копам-то какое дело, что мамаша его из дому выгнала? Наверное, просто хотел оградить друга.

— Скорее всего. Как думаешь, Себастьян что-нибудь знает?

— Нет. Удивился не меньше меня. И вообще, травка была не в магазине, а возле черного хода. Там вечно кто попало шатается… Ночью лучше вообще в ту аллею не соваться. Кто знает, на что нарвешься. Там и шприцы находили, и презервативы, и пули… Все что душе угодно.

— Пули? — переспрашивает Леа. — Или гильзы от них?

— Настоящие пули, в прямом смысле слова. Уиллард нашел. Отнес домой, прикрепил к деревянной дощечке и повесил на стену. Мол, «эта пуля чуть меня не прикончила, если бы не осечка», и все в таком стиле. Любит приврать, что раньше был бандитом. Думает, это поможет его музыкальной карьере.

— Тогда он жанром ошибся, бывшие бандиты совсем другое поют.

— Уиллард еще раньше ошибся — когда родился человеком, а не каким-нибудь существом из фэнтези.

Леа смеется.

— Да брось! Уиллард нормальный парень. А дальше что было?

— Из-за расследования пришлось открыть магазин на сорок пять минут позже. Я позвонил Данте, он приехал разбираться. Кажется, копы решили, что какого-то дилера спугнули, он бросил товар и сбежал.

Леа отступает от шкафа на несколько шагов, пытаясь сообразить, куда бы пристроить сапоги — они слишком высокие, на полку с остальной обувью не вмещаются.

— Жаль, что полицию позвал, оставил бы лучше себе, — задумчиво произносит Леа. — Сейчас продал бы, и мы бы вместе переехали на мою старую квартиру…

— Надеюсь, ты шутишь?

— Почти. Ну и маленький же у тебя шкаф! Обещаю, если тебя заметут, буду навещать каждый день. Ну, может, не совсем каждый, но около того. А вот это барахло можно в подвал отнести…

Под «этим барахлом» Леа подразумевает быстро растущую гору моего скромного, но честно заработанного имущества. Большая часть которого — бесполезная дрянь. Гляжу и удивляюсь, зачем вообще все это накупил? И почему так долго хранил? Но от всего устаревшего рано или поздно необходимо избавиться. Как в природе — естественный отбор.

— Нет. У нас в подвале вещи хранить нельзя, там живет смотритель, Маркус. Он раньше был сайентологом, пока родители не забрали из секты и не вправили мозги на место. Теперь у Маркуса новое хобби — рисует поздравительные открытки. Только, по-моему, мозги у него так до конца на место и не встали. На всех рождественских открытках вулканы, а санта-клаусы подозрительно похожи на Рона Хаббарда.

— По-моему, ты придумываешь.

— Честное слово, нет! В прошлом году купил у него целую пачку, подарил родным и друзьям. Вон в той коробке, рядом с барахлом, еще осталось несколько штук.

Леа игнорирует мой выпад.

— Тебе повезло — могли бы и арестовать.

— Одна из копов была та же женщина, которая приезжала тогда, в ресторан. Наверное, решила, я кто-то вроде наркобарона. Повезло, что раздевать и обыскивать не стала. Ну ладно. Главное, в пакете оказалась не бомба.

— Кому надо взрывать книжный магазин?

— Не магазин. Себастьяна. Он там прячется от сумасшедшего мужа Мины.

— Прячется? Переезжая к ней домой? Да, рисковый парень. Я бы, наверное, заснуть не смогла — боялась бы, что проснусь, а к шее приставлен нож, если вообще проснусь.

— В глубине души Себастьян уверен, что сумеет выпутаться из любой переделки.

— Кровожадный муж с ножом — это вам не просто переделка…

— Да, страшную картину ты нарисовала. Так и встает перед глазами, как ни старайся…

Тут Леа осеняет — сапоги можно поставить на место картонных туб с постерами. Придется положить их под кровать — если, конечно, самому там спать не придется. Папа много лет коллекционировал постеры. В Шотландии работал ассистентом менеджера маленького кинотеатра и забирал себе плакаты, предназначавшиеся на выброс. Когда птенцы вылетели из гнезда, родители решили подыскать жилье поменьше, вот папа и предложил мне забрать коллекцию — а иначе продавать собирался. У меня этих постеров сотни две. Те, что покрасивее, хочу вставить в рамы и развесить по стенам. В смысле, когда смогу позволить себе квартиру побольше.