И вдруг совершенно бессознательно приказал:

— Дайте мне один лист. Нет, лучше свёрнутую бумажку.

Эдам держал в руках поданную ему эту вещь и чувствовал, как она придаёт его мыслям новое направление. В воображении замелькали неясные волнующие картины, другие города, страны, лениво перекатывающиеся океанские волны, немыслимые красавицы на пляжах под палящим солнцем, и все, как одна, с лицом ловиссы Длит… Его обдало жаром. Он положил эту вещь в карман и забрал у инспектора папку, позаботившись о том, чтобы из неё ничто не выглядывало. Обратившись персонально к Айлин и инспектору — иначе они не понимали, что обращаются к ним — он велел им подняться и сесть на диван рядом с Фанни. Слеж словно забыл про руки и беспомощно елозил ногами, пока Эдам не помог ему встать.

Впервые за годы жизни в доме Монца на Эдама снизошло необыкновенное воодушевление. Всегда пролетавшая мимо птица с синим оперением только что опустилась на его плечо и пропела, сладкоголосая: "О, счастливчик…" Определённо, ему дан шанс, пропуск в другую жизнь, в волшебный мир, в котором Эдам Риц перестанет играть роль наёмного лекаря в богатом семействе и превратится в свободного, обеспеченного человека.

Удача раскрепостила его, и он поступил так, как поступил: с трудом вытолкал на середину комнаты свой трон — тяжёлое кресло, обитое зелёным бархатом, вальяжно утвердился в нём, закинув ногу на ногу, и оглядел три неподвижные фигуры на диване.

— Фанни, ты меня слышишь?

— Да.

— Как тебе удалось уговорить подружку? Почему она выдала тебе секрет семьи?

— Она сказала, что очень хочет со мной дружить, что я классная. — Голос у Фанни был обыкновенным: звонким, девчоночьим, но сама она тоже выглядела заторможенной. — Я сказала, что она должна меня удивить. Тогда она будет мне интересна.

Эдам усмехнулся. Он всегда знал, что девчонка не промах.

— Госпожа Айлин, не будем терять время. В этом доме много тайн?

— Да, — глухим голосом подтвердила Айлин.

— Начните с этого кабинета. Что здесь интересного?

— Тайник…

— Идите и откройте тайник! — Из-за охватившего Эдама нетерпения его голос сделался резким и неприятным.

Айлин безропотно поднялась и еле волоча ноги пошла к камину. Эдам не трогался с места, выжидал, опасаясь какого-нибудь подвоха. Айлин сдвинула в сторону фотографию Сантэ в рамке, стоящую на каминной полке, и на её месте надавила ладонью, приведя в действие скрытый механизм. В стене плавно открылась небольшая дверца. Издалека Эдаму была видна только внутренняя белая обивка сейфа-тайника и чёрная лакированная шкатулка, украшенная мерцающими красными камнями, вне всякого сомнения, драгоценными.

— Вернитесь на место.

Айлин подчинилась.

Эдам подавил нараставшее волнение и направился к вскрытому тайнику. Всё получалось, всё шло как по маслу, сейчас важно не останавливаться на полпути… Мозг его, намечая программу действий, работал, как компьютер. Необходим благовидный предлог, под которым Айлин удалит из дома слуг. Потом она устроит ему экскурсию по своему роскошному особняку, набитому сокровищами и тысячелетними секретами, покажет все запанельные тайнички и кубышки. Интересно, кто-нибудь знает, что инспектор здесь? И сколько времени удастся скрывать его присутствие в доме?

Он не успел дойти до тайника — сзади громко взвизгнула Фанни. Доктор обернулся. Девчонка держалась руками за виски и в весьма напряжённой позе стояла на коленях лицом к дивану, на котором Айлин с инспектором изображали древних истуканов.

— Что такое? — недовольным голосом спросил Эдам.

— Помогите! Мне больно! — Фанни громко застонала. — Уберите змею!

Какая змея, откуда? Но ещё немного, и она закричит. Эдам бросился к ней. Ему не нужен переполох и лишние свидетели — если сбегутся слуги.

Взяв за плечи, он развернул девочку к себе и откинул с её испуганного лица густые

чёрные пряди.

— Тихо! Что тут?

Фанни прижимала ко лбу узкую полоску бумаги с начертанными красными чернилами несколькими символами. Эдам машинально скользнул по ним взглядом и сразу изменился: глаза потускнели, тело обмякло, и он где стоял, там и сел прямо на пол.

— Нехорошо, доктор, — тихо сказала Фанни. — А я вам верила.

Её притворную сонливость как рукой сняло. Действовала она быстро и чётко. Шкатулка была полна каких-то бус и колечек с камнями, но Фанни заинтересовал сложенный вчетверо пожелтевший лист бумаги, торчавший из-под шкатулки. Это оказался план Спящей крепости с кучей крестиков. Рассмотрев его, Фанни всё вернула на место: и план, и шкатулку, и, захлопнув дверцу тайника, — фотографию Сантэ. Потом подкинула в камин пару поленьев и высыпала в огонь все бумаги из папки Слежа.

— Инспектор… — Фанни наклонилась, чтобы в полумраке можно было видеть его глаза. — У вас ещё остались эти бумажки?

— Нет! — неожиданно бодро отрапортовал Слеж.

— Как вы о них узнали?

— Подслушивал!

— У вас есть специальные устройства?

— Да!

— Где?

— В спортивной раздевалке!

— Где вы взяли эти бумажки?

— Украл!

— Бабушка, тебе всюду мерещится чёрная карта… Ты поэтому недавно ездила в долину?

Но Айлин не ответила. От её пустого взгляда Фанни сделалось не по себе и она повернулась к апатичному, не похожему на себя Эдаму, который сидел на полу.

— Доктор, зачем вам секреты моей бабушки?

— Я остро нуждаюсь в деньгах…

— Для чего?

— Я хочу уехать…

Знакомое желание… Фанни встряхнула головой, отбрасывая с лица тяжёлые пряди.

— Ну, хватит. Всё это слишком далеко зашло.

…Последнее, что Эдам помнил, — открылась дверца тайника. И вдруг перед ним другая картинка, будто из кинофильма вырезали несколько кадров. Он стоит посреди кабинета. Фанни, сидя на корточках, подбрасывает дрова в жарко пылающий камин, её лица не видно. Айлин на зелёном диване — огненное манто брошено на спинку — мило беседует со школьным инспектором. Потом она поворачивает голову и произносит с царственным величием:

— Боюсь, я напрасно вас побеспокоила, Эдам. Вы можете идти.

Будто он только что вошёл…

Эдаму стало страшно. Кратковременная потеря памяти случалась с ним только однажды, во время сильной лихорадки. Тогда он тоже здорово испугался. А сейчас… сейчас это был не просто страх, на него накатила паника, да такая, что стало нечем дышать. Он попятился и выскочил из кабинета.

Под дверью неподвижно сидели четверо мурров. Среди них были, конечно, Сантэ и Господин Миш, а по коридору неторопливо приближались, неслышно ступая, ещё двое.

— Она сказала, я могу идти… — лихорадочно пробормотал Эдам, бочком пробираясь мимо кошек, которые проводили его пристальными взглядами, в ненавистной для него манере смотреть не мигая.

Уже дойдя до лестницы, он обернулся. Теперь все шестеро сидели полукругом перед закрытой дверью кабинета. Могли бы зайти, но деликатничают, с неожиданной злостью подумал Эдам.

2

Настроение у Айлин было отвратительным: из-за этой вещи девочка могла погибнуть.