этом собак, шимпанзе и горилл". Исправлено на: "более ста звуков".

"Поле зрения кошки — 192,5 градуса", сокращено учителем до 187 градусов.

И всё в том же духе. По мнению педагога, Фанни упорно преувеличивала способности кошек. Дочитав, Айлин потрясла тетрадью.

— Не могли бы вы объяснить мне, инспектор, что означают эти бесконечные исправления?

— Не хочется огорчать вас, госпожа Монца, я вас очень уважаю, — начал Слеж, не смущённый холодным приёмом, — но результаты тестов настораживают. Без сомнения, у вашей внучки блестящие способности, она лучшая ученица в классе… извините, я хотел сказать, в школе.

— Вы хотели сказать, в городе.

— Да-да, именно так. Но, простите, девочка выглядит дерзкой. Складывается впечатление, что она намеренно искажает общепринятые сведения. Взгляните на подозрительную детализацию в полградуса, там, где речь идёт о поле зрения кошек. Преподаватель, господин Вершен, принял это за издёвку. Извините.

Айлин, прищурившись, глядела в его бегающие глазки. Если на Фанни находит стих, не каждый может такое вынести, но это же не повод приходить к ней домой? И уж тем более, она не собирается обсуждать со школьным инспектором тему бунтарства своей внучки. Это слишком личное, слишком болезненное…

— А вам не приходило в голову, уважаемый господин Слеж, что у неё могут быть сакральные знания из собственных источников? Из книг в нашей библиотеке, например?

— Смиренно допускаю, — произнёс инспектор, однако весь его вид говорил об обратном. — Особенно если быть уверенным, что эти знания носят, так сказать, статистический характер… что они охватывают всех кошек нашего города…

Заявился без приглашения и хамит. Он не производил впечатление человека глупого, стало быть, замочек с секретом. Не ошибиться бы в подборе ключа… Дело у него чрезвычайной важности, иначе этот Слеж не решился бы на столь странный визит и наглые речи. Что касается цели, она прозрачна, это деньги или эквивалент денег. Но что

именно он хочет ей продать?

— Это контрольная, которую ученики писали в прошлом месяце, — решил напомнить о себе Слеж. — И вот опять… взгляните… Дальше… да, вот здесь…

— "У кошек по четыре пальца на передних лапах (у мутантов — по пять) и по четыре — на задних". Что не так, почему подчёркнуто?

— Ну, как же, госпожа Монца? Вслед за господином Вершеном я вижу здесь ошибку. Патологией у кошек являются четыре пальца, а не пять.

Айлин извлекла из своего арсенала самую кроткую и сострадательную улыбку.

— Фанни одна так считает?

— М-м, не могу сказать… Её работа случайно попалась мне на глаза…

— Конечно, случайно. Господин Слеж… Полагаю, вы легко можете назвать шесть самых знатных семейств Дубъюка?

— Безусловно.

— Прошу вас.

Он немного растерялся, не понимая, к чему она клонит.

— Прежде всего, дом Монца… Югаи, Бастет…

— Прекрасно.

— Потом идут уважаемые Дрём-Лисы…

— О, да.

— Ваны…

— И?

Слеж сглотнул.

— Дом Тьмы…

— Замечательно. Известно вам, по какой причине эти дома считаются самыми именитыми?

Когда от человека требуют огласить истину вроде «Летом жарко, а зимой холодно», ничего хорошего это не сулит. Слеж начал заикаться.

— Они в-владеют Прекрасными… Муррами…

— Правильно. Мы только что прошли мимо скульптур. Девушки с кошками — помните?

— О, да, да… — забормотал Слеж, немного расслабившись. Его масляные глазки заблестели. — Как живые. Очень впечатляет…

— А вы не обратили внимание на лапы кошек?

Инспектор не рискнул ответить, что в тот момент его меньше всего интересовали чьи-либо лапы.

— Честно сказать, не присматривался…

— Это как раз наши замечательные мурры. На передних лапах, как и на задних, у них по четыре пальца. Раз, два, три, четыре, инспектор. А не пять. И вы всерьёз полагаете — вы и ваши мудрые учителя — что мутантами являются именно они? А не все остальные, пятипалые, менее родовитые, менее ценные особи, многие из которых ведут начало от этих кошек?

Круглое лицо инспектора то краснело, то бледнело.

— Прошу прощения, госпожа Монца… Это серьёзное упущение…

— Кажется, вы сказали упущение? Это не упущение, нет. Это неслыханное, невообразимое невежество. Подумать только… Не знать, что четыре пальца — признак породы, печать бога, если хотите! Ваших учителей самих нужно учить!

Айлин швырнула тетрадь на стол и принялась нервно расхаживать по кабинету, изображая вселенскую скорбь и делая вид, что не слышит семидесяти двух извинений инспектора.

— Ах, господин Слеж, господин Слеж … — наконец сменив гнев на милость, протянула она. — Только что мне пришла в голову одна важная мысль. Я поняла, в чём корень бед. Наша Ассоциация по защите прав животных уделяет слишком мало внимания работе в школах. А ведь дети и кошки не та тема, чтобы пускать её на самотёк. Надо бы нам объединить усилия, вы не против?

Инспектор нерешительно кивнул.

Айлин с пренебрежением постучала пальцем по тетради Фанни.

— Ну, и тесты! Никакой фантазии. Давайте, скажем нет этим сухим цифрам. Мау милостивая, где были мои глаза? У нас столько волонтёров и такая мощная финансовая база… С радостью заверяю вас, инспектор, что, начиная с завтрашнего дня, нет, прямо с сегодняшнего вечера, зачем откладывать, школа в полной мере ощутит на себе нашу горячую заботу.

Инспектор Слеж отчаянно пытался сохранить лицо, но в его умных карих глазках поселились ужас и мука. Айлин, напротив, всё сильнее воодушевлялась.

— Тематические конференции, выставки, классные часы, клубы по интересам, месячники, санитарные десанты, экскурсии по памятным местам, конкурсы рисунков и сочинений — и всё это во имя взаимной симпатии наших деток и их четвероногих друзей! А сколько по-настоящему волшебных праздников мы сможем провести вместе… взявшись за руки! После уроков! И в выходные! И на каникулах! Милые мои, вы даже не представляете, чего вы были лишены…

Айлин взяла паузу, переводя дух, и взглянула на Слежа так ласково, что тот съёжился.

— Чуть не забыла. Кроме всего прочего, наша Ассоциация занимается театральными постановками для детей. У нас прекрасный репертуар. — Айлин принялась загибать пальцы. — "Четыре лапы и хвост", "Пуся-лапуся", "Дружище Барсиус"… А "Котик, мой котик!"? А наш чудеснейший спектакль "Тяжёлое детство кота-шалунишки" в семнадцати частях?!

Слеж закрыл ладонями сильно покрасневшее лицо.

— Что с вами? — участливо спросила Айлин. — Давление? Может быть, стакан воды?

— Прошу, госпожа Монца… не нужно…

— Что — не нужно?

— Взявшись за руки. Умоляю… Наша школа справится сама…

— Сама. Понятно.

Айлин села за письменный стол с витыми ножками и встроенной в столешницу фигурой крылатой кошки, которая служила подставкой для карандашей. Её знобило, несмотря на манто, и снова, как вчера, она чувствовала себя разбитой и несчастной. Раскрасневшийся, вспотевший Слеж нахохлился, вцепившись в портфель, и не уходил. О нет, он заявился не просто так — ещё