Большую часть времени Маша проводила с Глебом — эти двое стали неразлучными, настолько комфортно им было в компании друг друга. Они гоняли на мотоцикле по селу, Глеб учил Машу управлять моторной лодкой, они плавали наперегонки, словно им снова было по десять лет, играли в бадминтон и настольный теннис. Они даже построили дом на дереве в Машином саду, в который можно было попасть только по веревочной лестнице, — точнее, Глеб строил, а Маша генерировала идеи. На вопрос бабушки, к чему ей этот дом, Маша ответила, что в детстве очень мечтала о таком, да и сейчас он приводит ее в восторг — там так здорово скрыться от всех и читать, попивая чашечку чая и поглядывая в окно на сад сверху вниз.

Сейчас Маша стояла на станции, обхватив огородное пугало. Ее электричка вот-вот должна была подойти, и она прощалась с бабушкой, с Глебом и с Яной, которые пришли ее провожать. На Маше были короткие джинсовые шорты и красная майка, волосы свободно спускались по плечам, слегка подкрученные и сколотые невидимками на висках. В ушах болтались красные летние серьги-клубнички, отчего Маша сама казалась Глебу сладким, желанным десертом. Губы Маша подкрасила ярким малиновым блеском.

Чучело в ее руках вызывало небывалый ажиотаж и гамму эмоций на лицах всех без исключения встреченных по дороге людей: удивление, насмешку, восхищение, замешательство и многое другое. Реакция часто сопровождалась комментариями вроде: «Мария, познакомь с молодым человеком» или «А куда это ты увозишь нашего директора? Я только дождался было своей очереди на прием». Машу комментарии нисколько не смущали. Ей нравилось чучело, и она твердо вознамерилась доставить его до места назначения.

При виде собранного на пороге рюкзака в соседстве с чучелом бабушка ахнула:

— Ангел мой, что это ты опять придумала? Зачем взяла чучело?

— Везу детям в детский сад, — спокойно ответила Маша. — Поставим на игровой площадке. Ты себе даже не представляешь, как они обрадуются! У нас будет самая особенная площадка!

— Будешь тащить его по всем электричкам и метро?! — не поверила бабушка. — А что люди скажут? Будут смеяться!

— Дарить людям радость — не грех, — пожала плечами Маша. — Буду тащить, потому что мне приятно представлять реакцию детей.

Вот почему Маша, посвежевшая и похорошевшая после отдыха и положительных эмоций, стояла сейчас на вокзале в обнимку с огородным пугалом. Уже показалась электричка, и все стали прощаться. Бабушка заплакала:

— Красавица моя, будь умницей, не ищи во всем подвох, живи и радуйся, следуй хорошим советам умных людей, о которых ты мне рассказывала.

— Не переживай, бабушка, — обняла ее Маша. — Я на верном пути!

— Буду в городе — обязательно встретимся, — обняла Машу в свою очередь Яна.

— Приезжай! Я придумаю для тебя суперинтересную программу, буду твоим личным гидом, — ответила Маша. — Ну все, стоянка пять минут, мне пора! — сказала она и повернулась к Глебу, чтобы и его обнять на прощание.

Ей сложно было представить, как она теперь вернется в город, где не будет возможности видеть его в любой момент, когда ей того захочется. Она так привыкла наслаждаться его компанией, что теперь, будто наркоман, испытывала болезненные ощущения, когда отрывала от себя то, к чему пристрастилась всем существом.

Маша вскинула руки ему на плечи, и в этот миг он прижал ее к себе и поцеловал в губы — страстно, жадно, не сдерживая больше себя, не упуская последнего шанса. Маша от неожиданности задохнулась, распахнула синие глаза, а затем расслабилась, растворилась в потрясающе неведомых ощущениях, в блаженстве отпущенных на волю чувств.

Поезд через минуту должен был тронуться, и у Маши, ноги которой подгибались, а сердце выскакивало из груди, едва хватило сил запрыгнуть на подножку. Глеб, не желая отпускать ее, с му´кой в глазах все же подсадил Машу, подал ей как никогда в этот миг казавшееся неуместным чучело, и двери поезда закрылись.

Дарья Ивановна и Яна застыли, будто плохие актеры вторых ролей, чересчур затянувшие паузу. Глеб даже не обратил внимания на их драму и завороженно смотрел на поезд, набирающий скорость.

— Ого! Что я пропустила? — наконец нарушила тишину Яна, возвращая Глеба в реальность.

— К сожалению, абсолютно ничего, — ответил Глеб.

На следующий день Маша вышла на работу. Дети, которых она встречала в павильоне, все до одного радостно кричали: «Мария Васильевна вернулась!» — и бросались обнимать Машу и рассказывать про свои дела. На цветочной клумбе возле игровой площадки своей группы Маша уже установила пугало, и дети трогали его, радостно разглядывали и спрашивали:

— Мария Васильевна, а кто это?

— Это хранитель порядка в нашей группе, — отвечала Маша. — Он следит, чтобы дети не обижали друг друга — и воспитателя, — а также за тем, чтобы вредители не портили растения.

— А как он следит?

— Очень внимательно и неустанно смотрит во все глаза, ведь он привык охранять урожай на полях от птиц, которые хотят его поклевать. А сейчас он поменял место работы. Ведь надо иногда менять что-то в своей жизни!

— Как здорово! А почему у него пальто дырявое?

— А почему в кармане нет носового платка?

— А что он любит есть?

И каждый хотел знать как можно больше об этом чучеле, а Маша радовалась, что детям интересно.

Получив хороший гонорар за рекламу, Маша купила для детей несколько игрушек: специальную массу, похожую на пластилин, с формочками, при помощи которых можно было лепить печенье, один в один напоминающее настоящее, и даже запах у нее был фруктовый; пластмассовый домик-ферму со вторым этажом, грузовым лифтом, стойлами, трактором с прицепом и пластмассовыми животными; большой конструктор-дорогу с дорожными знаками, заправкой и машинами; несколько кукол.

В группе она отдала детям игрушки после завтрака, и дети с восторгом погрузились в игру, а Маша помогала им разбираться с непонятными моментами: как соединять детали конструктора, как пользоваться формочками для искусственного теста, а также следила, чтобы всем хватило игрушек, все были заняты и никто не был обижен. Маша была в этот день рассеянной и невыспавшейся, однако старалась собраться с мыслями и уделить внимание всем.

Подходило время обеда, когда кто-то постучал и на пороге группы возникла мужская фигура, которую краем глаза заметила Маша. «Чей-то папа пришел забрать ребенка до сна», — решила Маша и пошла к двери, попутно поучая детей не забирать друг у друга игрушки, иначе они их быстро поломают и тогда не поиграет уже никто.

Подняв голову, Маша встретилась глазами с Глебом и обомлела.

— Ты? — выдохнула она.

Лиза с темпераментом холерика, которой никогда не сиделось на месте, подбежала к Глебу и протянула только что слепленные два печенья:

— Дядя, угощайся!

— Спасибо, — рассеянно ответил Глеб, автоматически откусил одно печенье и принялся жевать.